Дмитрий Федотов - Поединок отражений

– Прибыли, Дмитрий Алексеевич!

Я вылез из машины и потянулся. Ба, родное управление! Да и вокруг все такое привычное, знакомое, надежное. Никаких тебе орлов-соглядатаев, двуликих монстров и черных стрел – каменные стены, пыльные клены, «Сибирское бистро» и… еще один труп.

Я забрал сумку, пожал руку водителю Мише и вошел в прохладный холл управления. За стойкой дежурного торчала унылая и совершенно не знакомая мне личность в погонах лейтенанта. Меня этот сосуд скорби тоже не знал. Пришлось предъявить удостоверение капитана Кротова. Унылый лейтенант долго вертел корочки перед носом, только что на свет не смотрел да на зуб не пробовал. У меня зародилось подозрение, что удостоверение засвечено, и если сейчас этот бдительный дежурный полезет пробивать мою личину по базе, придется срочно сделать мальчику бяку и уповать на то, что он не успеет очухаться до того как я доберусь до кабинета Ракитина. Однако все обошлось. Лейтенант вернул мне липовую ксиву и вяло махнул рукой:

– Проходите.

Лучший опер и волкодав управления криминальной полиции оказался на месте. Он занимался очень важным делом – тыкал одним пальцем в клавиатуру новенького ноутбука, стоявшего перед ним на столе, и смотрел, что получится, – а потому заметил мое появление, лишь когда я подошел к столу вплотную. Пару секунд Олег переводил взгляд с меня на экран компа и обратно, потом широко улыбнулся и выбрался из-за стола.

– Ну, здорово, блудный попугай! С возвращением! – Он крепко обнял меня и хлопнул по спине. Я ответил тем же и честно сказал:

– Рад тебя видеть, Олежек, ей-богу рад!

– Много накопал? – Ракитин враз посерьезнел и присел на край стола. – Выкладывай.

– Может, хоть чаем угостишь с дороги? – хмыкнул я, падая в знакомое потертое кресло рядом со столом.

– Увы, закончился, – развел руками Олег. – Но вечерний шашлык за мной, так и быть.

– Поразительная щедрость! Дай тогда воды, что ли?

– Это пожалуйста, – Ракитин с готовностью полез в холодильник и выудил две банки «Айсберга». Одну кинул мне, вторую вскрыл сам и сделал большой глоток. – Ну, так как?

– Две новости, – сказал я и тоже открыл банку, – хорошая и плохая. С какой начинать?

– С любой.

– Ладно. Тогда – хорошая. Тояна Тудегешева жива.

– А плохая?

– Она скрылась. – Я сделал пару глотков.

– Угу, – Олег тоже приложился к банке. – А теперь поподробнее, капитан.

– Слушаюсь, экселенц!

Я быстро и сжато поведал Ракитину свои алтайские похождения, исключив, правда, эпизод с передачей матрицы белого шамана. Я не смог бы объяснить, почему так поступил, но для себя посчитал, что пока об этом Олегу знать не стоит. Да и вообще никому, кроме Ксении, разумеется.

– Вот я и думаю, – завершил я свой рассказ, – что поскольку Тояна сама напрямую не засветилась ни в одном из убийств, а интерес имела очевидный, она вполне могла привлечь для вендетты кого-нибудь из числа местных молодых шаманов, рассказав ему про своих обидчиков. Горцы – народ гордый и мстительный, вот парень и решил стать мечом правосудия.

– Что же это за правосудие – чуть что, жизни лишать? – с сомнением хмыкнул Ракитин, выкинул пустую банку в мусорную корзину и достал сигареты.

– А ты думаешь, наши предки такими же великодушными и политкорректными, были как мы сейчас? Да еще во времена Петра Первого ворам, пойманным с поличным, отрубали правую кисть, а за публичное оскорбление имени государя или члена его семьи били батогами и ссылали на каторгу. А бывало, и вешали. Так что насчет дикости и жестокости…

– Ладно, ладно, убедил, – отмахнулся Олег. – Версия принимается, в числе прочих.

– Кстати, – меня осенило, – наш неуловимый мститель вполне может оказаться приверженцем культа того самого Икэбитле. Этот демон, как я понял, никогда не церемонился с представителями рода людского. Вот тебе и оправдание жестокости. И еще: Тояна, я уверен, была зачата именно на алтаре капища Двуликого! Вещие сны меня пока ни разу не подводили.

– Эх, найти бы ее папашу, – мечтательно вздохнул Ракитин, затягиваясь сигаретой. – Кто же он такой, этот Акир? Ведь дочь шамана явно называла парня на свой лад.

– Наверняка. Она и меня звала Дамиром…

– М-да. Ну, хорошо, – Олег слез со стола и загасил окурок, – поехали на экскурсию, покажу тебе место последней вендетты.

Сорок минут спустя Ракитин припарковал свою служебную «ауди» на площадке перед воротами старинного дома отдыха «Синий утес». Заведение действительно расположилось на вершине огромной скалы из синевато-серого сланца, возносившейся над излучиной Томи метров на сто. Вид отсюда открывался просто обалденный – вся пойма реки с ее заливными лугами, перемежавшимися цепочками мелких озер и песчаными гривами, поросшими молодым сосняком. Когда-то, лет четыреста с лишним назад, все эти земли входили в улус хана Басандая, а на Синем утесе располагался его летний курень. Место, что и говорить, весьма удачное и в смысле стратегическом – господствующая высота, – и в утилитарном – хорошо продувается, гнуса нет. По преданию, Сибирский острог казачки, прирезав непутевого хана, поначалу собирались ставить именно здесь, но потом передумали, спустились вниз по течению Томи до зимней ставки Басандая, разграбили ее и соорудили острог там, на Воскресенском холме.