Николай Чергинец - Выстрел в прошлое

Чем дальше от Кюрдамира пролегал путь, тем дороги становились хуже, машину то и дело подбрасывало на подъемах и оврагах, а Муслим не переставал материться. В пыльной кабине тяжело дышалось, она грелась от двигателя, не спасал даже небольшой вентилятор, который водитель подвесил на лобовое стекло. Смирнов не замечал жары, не раздражала его и навязчивость азербайджанца. В этом был даже большой плюс, – Муслим прекрасно знал все дороги, поэтому Смирнов успел узнать все, что связано с географией его задания.

– А, кстати, вот еще анекдот. Ты его не знаешь, Николай, – всхлипывая от смеха, прервал некоторую паузу Муслим, и, не дождавшись реакции Смирнова, начал рассказывать: – Встретились два азербайджанца, один плачет. «Ти что плачещь?» – нарочито с акцентом затараторил Муслим. «Да вот, жену в армию забирают». – «Слюшай, у тебя что, жена – мужик?» – «Да какой мужик! Пацан еще, 18 лет всего, да!»

Сказав последние слово анекдота, Муслим неожиданно изменился в лице и нажал на тормоза, при этом сочно выругавшись на азербайджанском.

– Что случилось? – спросил Смирнов, увидев, что их обгоняет полицейский «бобик».

– Думал, проскочим, – озабоченно заметил Муслим. – Платить им придется. Может, договоримся.

– Сколько они просят? Давай, я подсоблю, – вызвался Смирнов, имевший приказ не вступать в контакты ни с какими официальными службами.

– Ты не высовывайся, Николай, – может, все обойдется.

Когда машина остановилась, Муслим, достав барсетку, вышел из кабины. Навстречу из полицейского уазика вышли трое – в форме и с автоматами. Смирнов в этот момент подумал о сумке, в которой лежала форма, оружие и взрыватель. «Обыск очень нежелателен», – автоматически подумал Смирнов и потому достал из нагрудного кармана три маленьких «стэка» – метательных ножа, излюбленного средства спецназовцев для скоротечного рукопашного боя.

Муслим беседовал с полицейскими минут пять, то и дело размахивая руками и громко бранясь на родном языке. И чуть позже, когда, видимо, все аргументы были исчерпаны, попутчик Смирнова кивнул в сторону своей машины. Это было очень странно, но азербайджанские полицейские как будто потеряли интерес к машине и вернули Муслиму документы. Поэтому Смирнов уже нетерпеливо ожидал своего собеседника, чтобы спросить у него, что же на самом деле произошло и что убедило полицейских ехать своей дорогой.

Муслим открывал дверь, улыбаясь, с горделивым достоинством. И, немного отдышавшись, вставив ключи зажигания, заметил:

– «Четвертая власть» очень много здесь значит!

– Ты что, сказал им, что я журналист? – спросил у азербайджанца Смирнов.

– Да, иначе пришлось бы платить. Один из них недолюбливает меня с тех пор, как я перевозил картошку.

– Какую картошку? – спросил Смирнов.

– А это целая история, – поднял многозначительно палец вверх азербайджанец и завел машину. – Два года назад я занимался контрабандой. Все это выглядело так. В Карабахе есть своя таможня, стоят там наши полицейские, но жить хочется всем. Короче, с кузова пять процентов – и проезжай куда хочешь, даже охрану выделить могут. Я тогда приехал на пост: по документам в кузове, допустим, картошка. Причем вскрывай, смотри – увидишь действительно картошку. Пошлина составляет, предположим, пару тысяч манат за тонну. Однако под мешками с картошкой обнаруживаются ящики с экзотическим манго, за ввоз которого тоже нужно платить. А хозяин фуры внес таможенные платежи из расчета, будто фура и вправду содержит исключительно картошку. Так вот, – многозначительно продолжил Муслим, – один из полицейских – Рашид – потребовал пять процентов, когда раскусил в чем дело. Я тогда отказался наотрез, ну он и тормознул меня у поста. Выручило меня только, что на мое счастье там появилось Бакинское телевидение, – я тогда пожаловался на то, что продукты тяжело доставлять людям, много постов развелось. Зря я это сказал, надо было договориться. В следующий раз нечего будет ему сказать. Но всем на лапу не дашь. Денег не хватит. Приходится рисковать, – закончил свой рассказ Муслим. – Они тебя, Коля, не разглядели, побоялись связываться.

Через несколько часов машина подъезжала к селению. Смирнов увидел стены разрушенных домов, за которыми – чистое поле. Деревья и те растут не так, как будто кто-то гигантской рукой проредил их и оставил только самые искалеченные. Смирнов спросил у Муслима:

– Что тут случилось?

Азербайджанец после некоторой паузы ответил: