Ирина Зарубина - Окончательный расчет

Клавдия пила воду из-под крана, глотала лекарства, которые ей выписали в местном лазарете, сидела на койке, ходила в узком пространстве камеры, даже пыталась мычать какие-то песни, только бы не заснуть.

Сквозь «намордник» пробивался дневной свет. Ночь для нее длилась каких-то два часа от силы. Но спать все равно хотелось нестерпимо. Минутами Клавдия проваливалась в какую-то черную яму, но до дна не доставала, вздрагивала всем телом и открывала глаза.

«Надо было поспать днем, — ругала она себя. — Сколько ты так выдержишь? Сколько вообще это будет длиться?»

Под утро, часов в пять, она все-таки уснула. Только прислонилась к холодной стене, и все — мир пропал.

В этот раз ей ничего не снилось. Полная темнота и шаги. Она слышала сквозь сон, как по коридору ходил контролер. Этот, в отличие от предыдущего, не топтался все время у ее камеры, а надолго уходил в дальний конец, даже слышно было, как он там с кем-то разговаривает, потом медленно шел обратно, со скрежетом поднимая и опуская заглушки глазков.

Клавдии казалось, что она не спит, что она все это не только слышит, но и видит, словно она вышла в коридор и прогуливается вместе с контролером.

Вот он снова ушел в дальний конец. Снова стал с кем-то разговаривать — ах да, это женщина. В Бутырской тюрьме много контролеров-женщин. Тяжелая работенка, ничего не скажешь.

А вот к ним подошел еще кто-то, теперь беседуют на три голоса.

Снова шаги обратно. Но теперь контролер идет не один. С ним еще кто-то. Они идут быстро, не заглядывают по дороге в глазки. Все ближе, ближе…

Клавдия вскинулась.

Нет, не сон. Действительно шаги приближались, и действительно шли несколько человек. Трое по крайней мере. Разговаривают.

— В четыреста шестнадцатой, — говорит контролер.

Это ее камера.

Все, теперь ей никто не поможет.

Кричать, бить кулаком в дверь?! Да сам же контролер и придушит ее подушкой.

Но еще можно, можно же что-то сделать! Не сидеть же так и не ждать, пока войдут и убьют.

Клавдия скинула рубашку, моментально стащила майку и в нее, сделав подобие мешка, сунула алюминиевую тарелку. Слабое оружие, но хоть что-то.

Контролеры в тюрьмах — виртуозы дверей. Они умеют распахивать их с грохотом врат преисподней, а умеют открывать с шелестом любовной калитки.

По звуку открываемой двери можно сразу догадаться — ведут тебя на прогулку или на допрос, в суд или на волю.

На этот раз дверь открылась нейтрально.

Контролер даже не посмотрел в глазок, что стало для людей его профессии незыблемой привычкой.

А если бы посмотрел, то увидел бы, что Клавдия стоит, прижавшись к косяку двери, по пояс голая, сжав в руках свое оружие, готовая ударить первого, кто сунется.

— Дежкина Клавдия Васильевна, — сказал незнакомый голос.

Клавдия уже подняла свой снаряд, спрятанный в майке, но никто в камеру не входил.

— Да где она? — спросил тот же голос.

И только тут сунулась голова контролера.

Вот по ней и пришелся Клавдин удар. Правда, он не совсем удался. Клавдия не учла, что контролеры носят фуражки. Ее оружие только сбило ее с головы охранника.

— Ты че, о…ела?! — взвыл контролер.

А за дверью вдруг захохотали.

— Ну! Молоток, Дежкина! Я слышал, что молоток, но что такой железный… Ладно, прапорщик, забудьте.

Клавдия только сейчас стала узнавать голос, но не верила, не верила, что это именно тот, о ком она думает.

Теперь она сама робко высунулась из-за двери.

Точно.

— Ой, простите, — сказал пришедший. — Мы не хотели вас напугать.

И он отвернулся.

Только сейчас сама Клавдия поняла причину его смущения — она же полуголая.

Все страхи ускакали, уступив место нормальному женскому стыду. Клавдия бросилась вынимать из майки тарелку, та никак не вынималась, наконец натянула майку, но, как оказалось, шиворот-навыворот.

Словом, классическая сцена из комедийной мелодрамы.

Только бы эта оказалась со счастливым концом.

— Ну, оделись?

— Да.

— Тогда с вещами — на выход.

— Куда?

— Домой.

— Куда? — спросила Клавдия, не потому что не расслышала или не сразу поняла, а потому что не поверила.

— Домой, домой, Клавдия Васильевна. А вообще, давайте уже наконец познакомимся. Вы меня, конечно, знаете, но все же — Генеральный прокурор России, Паратов Михаил Михайлович…

Весь прошедший день Калашникова пыталась связаться с Малютовым, но секретарша отвечала, что он уехал в мэрию, а когда вернется — неизвестно.