Ирина Зарубина - Окончательный расчет

Клавдия кивнула.

— М-м-м… Круто они за тебя взялись.

Клавдия утерла слезу.

Теперь, задним умом, она все поняла и сложила.

Сама же все рассказала Красильниковой. Сама же разоткровенничалась, что у нее ничего существенного на Малютова нет. А раз нет — чего церемониться?

Впрочем, этот вывод упирался в другое. Если им непременно надо было знать, есть ли у нее что существенное, спросили бы Ирину. И потом — снайпер никак в эту схему не укладывался. Малютов не стал бы рисковать, он должен был все проверить.

— Тут тебя, Дежкина, никто не тронет, — успокоил ее Котляров. — А ты не скучай. Я буду заходить иногда. Чего-то мне не хочется, чтобы тебя так просто прикончили, да еще в моем учреждении.

Клавдия слабо улыбнулась.

Котляров заботливо собрал посуду и постучал в дверь.

«Хороший мужик, — подумала Клавдия, но тут же одернула себя. — Ой, не торопись. Тебе эта Красильникова тоже понравилась. Страшно как. Никому нельзя верить…»

Когда Котляров ушел, Клавдия попыталась уснуть, но ничего не получилось.

Она все-таки следовала совету актрисы и отдавала в ноосферу приказы, вот доходят ли они до адресата — не знала. Надеялась, что доходят.

Инна должна была укрыться и без ее молитв. Спрятаться, исчезнуть, раствориться. Нет, ее им так легко не найти.

Клавдия вдруг вскинулась.

«Нет, только не это! Ай-я-яй! Только не это! Макс вернется в Москву только к концу недели. Значит, есть еще три дня. Но он может и раньше — мало ли что ему в голову взбредет. Но не в этом дело. Им наверняка еще не сообщили. Они наверняка не в курсе. И они там спокойны и безмятежны. А Инна… Инна обязательно позвонит мне домой. Даже в прокуратуру позвонит. Что ей там ответят? А ничего не ответят, что-нибудь соврут. И тогда она решит, что я на даче. Боже, только не это! Она не удержится, она приедет!»

Клавдия даже забыла, что у нее до сих пор кружится голова, нестерпимо болит горло. Ей стало так душно, словно эту жаркую камеру еще и стали топить.

Вот о чем она должна молить ноосферу.

Клавдия постучала в дверь.

Открылся глазок.

— Будьте добры, — хриплым голосом попросила она, — пригласите Котлярова.

Контролер поморгал, закрыл глазок, потом снова открыл:

— Он уже уехал.

— А когда вернется?

— Завтра.

— Можно позвонить ему? Просто попросить, чтобы приехал.

— Это будет стоить отдельно, — ухмыльнулся контролер.

— Да-да, конечно.

— Попробую.

Клавдия снова легла, но уже ни о чем другом думать не могла. Она забыла про Красильникову, про Малютова, даже про Ирину, она представляла себе ужасные картины. Она до боли сжимала зубы, слезы уже катились не от поврежденного нерва, а от бессилия.

«Бегите, родные мои, все бегите куда глаза глядят! — умоляла она. — Я вас очень прошу — бегите!»

Инна все-таки приходила к подруге, когда там были Ирина и Вадим.

Ни о каких условных знаках они не договаривались, разумеется. Из банка, где она получила зарплату и даже отпускные — вот ведь гуманный начальник оказался, — Инна заехала к сыну, оставила продукты и позвонила Нинели.

Та тоже только что уволилась из банка, но совсем по другим причинам. Нинель собиралась замуж. И муж настоял, чтобы бросила свое секретарство, ему нужна была домохозяйка.

Инна вовсе не завидовала подруге. Никогда не считала себя домоседкой. Но делала вид, что очень рада за Нинель.

Последние дни у Инны были сумасшедшими. Она собиралась уехать из страны. Нашла телефоны всех своих старых подруг, которым уже давно светило израильское, американское или канадское солнышко, и стала обзванивать.

Из квартиры звонить не могла. Хозяйка, которая сдала ей комнату в Домодедове, поставила условие — никаких междугородних переговоров.

Поэтому приходилось тащиться на почту, оглядываясь по сторонам, словно она что-то украла.

Вообще каждый выход из квартиры был для Инны настоящим испытанием. Она все ждала, что подлетит машина, ее схватят или навалятся в темном подъезде. Если шел человек навстречу и смотрел на нее, она перебегала на другую сторону улицы, пряталась в подворотне, сдерживая бешено колотящееся сердце.

Но еще тяжелее было сидеть дома. От каждого шороха вздрагивала. У сына снова начались эпилептические припадки. И частые, и ужасные.

Инна мечтала об одном: убраться отсюда поскорее. Только напоследок она пошлет Клавдии Васильевне посылку. Все пленки, которые были сняты скрытыми камерами. Там и Малютов во всей красе. Пусть Дежкина ему хоть нервы потреплет.