Александр Содерберг - Сын за сына

– «Трастен»? София рассказывала, – сказал Лотар.

– Да, «Трастен». – Михаил потер подбородок ладонью. – Во всем этом деле твой отец показал себя сильным, держался достойно и ничему и никому не давал себя унижать. Помни об этом. Ты – его сын; не забывай, что ты сильный, что никогда не подчинишься другому человеку, каким бы сильным тот ни казался.

Лотар погрузился в захватившие его мысли.

– Ты слышал, что я говорю?

– Да, – через некоторое время ответил парень.

Сигнал гостиничного телефона разорвал тишину. Всего один. Он означал прощание.

– Мой папа заберет меня, – сказал Лотар.

– Хорошо, держись за это.

– А ты, Михаил, ты заберешь меня?

– Нет, твой папа заберет, ты же только что сказал.

Асмаров внимательно смотрел на мальчика.

– Прощай, Лотар Гусман, – сказал он и вышел из номера.

Михаил вышел через лобби отеля в темноту вечера. Только что закончился дождь. Воздух наполняло влажное и душное тепло.

Настроение у него было хуже некуда. Его снедала тоска. Он хотел сменить ее на злость, но та не приходила – на ее месте были только отчаяние и пустота. Ему нравится Лотар – и совсем не нравится то, что происходит.

Михаил прошел несколько кварталов, сел в такси, которое отвезло его к условленному месту, и вышел на маленькой площади в районе трущоб. Здесь пахло едой, мусором и выхлопными газами. Над головой, как паутина, – электрические провода. Тусклый желтый свет, будто у лампочек слабая мощность; вселенная низкого тока. И повсюду шум: от машин, мопедов, людей, собак и музыки – все это вместе создавало калейдоскоп впечатлений. Но Михаила охватывало горе.

Черт…

Рядом с ним резко затормозил блестящий бандитский джип. Михаил сел на заднее сиденье. Внутри было тихо и прохладно.

Альфонсо ухмыльнулся.

– Похоже на воссоединение – встреча участников «Трастена».

Он расхохотался.

Йенс ждал у остановки на оживленной улице в восточной части города. Люди здесь ездили как сумасшедшие, мотоциклы и мопеды создавали смертельную опасность.

На остановке притормозил большой серебристый «Кадиллак». Йенс открыл заднюю дверь. На заднем сиденье он увидел Альберта. В машине оказались только они вдвоем и шофер.

– Привет, Альберт, – сказал Йенс.

– Привет, Йенс.

Кожа у Альберта сильно потемнела от солнца, волосы были взъерошены.

Автомобиль въехал в поток.

– Как у тебя дела?

– Хорошо, – ответил Альберт. В его голосе звучала не радость, а скорее недоумение.

– Точно? – спросил Йенс.

– Что происходит?

– Я здесь, чтобы забрать тебя отсюда.

– Куда?

– К маме.

– Домой?

– Нет, не сейчас. Ты поедешь в Прагу, поживешь там какое-то время.

– Как вы освободили меня?

– Это имеет значение?

– Да, имеет.

«Кадиллак» громыхал по двухполосной дороге, перестраивался, увиливал, ехал на желтый.

– Нет, не имеет, Альберт. Сейчас мы уезжаем отсюда. Ты поедешь домой, к маме; это единственное, что имеет значение.

– Не в моем случае.

– Что с тобой такое?

Водитель сигналил и превышал скорость.

– Я слышал, как они говорили об этом.

– Кто? Говорили о чем?

– Что меня меняют на кого-то.

– Да, – ответил Йенс. – Все верно.

– На Лотара?

– Да…

– Кто-нибудь спросил мое мнение?

– Нет, в этом не было необходимости.

– Я хочу остаться здесь.

– Почему ты упрямишься?

– Отстань, Йенс. Я хочу остаться. Не хочу, чтобы меня поменяли на Лотара. Он ничего не сделал.

– А ты?

– Тоже нет, но дело не в этом.

– Ты нужен матери.

Тут Альберт взглянул на Йенса.

– Ты переигрываешь, – сказал он.

Парень ожесточился. Во всяком случае, так он себя вел.

Йенс повернулся к нему:

– Послушай меня, Альберт…

Тот отвел глаза.

– Твоя мама ранена.

Теперь на его лице отразился испуг.

– Что случилось?

– Ее ранили ножом.

– Как она себя чувствует?

– Учитывая обстоятельства – хорошо.

Тысячи мыслей.

– Кто это сделал?

– Арон Гейслер.

Удивленные глаза.

– Арон? Почему?

– Мы пока не знаем… Но это не имеет значения. За всеми нами ведется охота, Арон, мы в розыске. У тебя нет сейчас возможности заявлять о собственных желаниях. Ты должен поехать к маме – и случится именно это. Понимаешь, что я говорю?

Альберт был увлечен какой-то мыслью.

– Понимаешь, что я говорю? – повторил Йенс.

– Да.

Сейчас он стал больше похож на себя, перестал быть таким жестким.

– Если тебя это утешит, я остаюсь здесь, с Лотаром, – сказал Йенс.