Питер Джеймс - Многоликое зло

Он нажал кнопку на рации, только чтобы еще раз удостовериться, что она умерла.

— Парни! Шутки закончились. — Теперь ему приходилось делать более глубокий вдох, чтобы легкие наполнились воздухом. — Парни! — в отчаянии закричал он. — Хватит шутить!

Тишина.

Он с трудом вздохнул и подумал об Эшли. Его милой Эшли.

Веки стали тяжелыми, внезапно навалилась дремота. При этом он чувствовал себя спокойно. Головная боль прошла. Впадая в забытье, он прошептал:

— Эшли, милая… Если я завтра не приду на свадьбу, ты никогда не поверишь почему, правда?

Полиция так и не нашла Майкла Гаррисона. Все его друзья погибли мгновенно в аварии на дороге. К сожалению, они держали свои планы в тайне, поэтому ни одной живой душе не было известно, что они задумали сделать тем роковым вечером. И тайна их в буквальном смысле слова ушла в могилу.

Жизнь Тони Троллопа была монотонной. Каждый день он приходил домой с работы почти в одно и то же время, если не задерживался поезд из Лондона в Брайтон; он целовал жену Джулиет, интересовался, как дети и что сегодня на ужин. Затем запрокидывал голову, будто смотрел на мачту, и произносил: «Солнце уже над нок-реей!»

Это было знаком для Джулиет, что можно налить ему выпить. Он поднимался наверх переодеться и еще — много лет назад — чтобы взглянуть на спящих детей.

Фраза «Солнце уже над нок-реей!» стала для Джулиет чем-то вроде мантры, но ни она, ни ее муж не представляли тогда, какую роль она сыграет однажды в их жизни.

Через несколько минут Тони спускался вниз в растянутом свитере крупной вязки, мешковатых брюках и поношенных тряпичных мокасинах, которые любил носить дома и на их яхте. Затем он плюхался в массивное кресло, задрав ноги, клал рядом пульт от телевизора, а на колени журнал «Яхтинг». Джулиет подавала ему джин с тоником в высоком бокале и с ломтиком лимона, смешанный именно так, как он любил.

С годами, поскольку работа в небольшом частном банке становилась все более напряженной, количество джина увеличивалось, а тоника уменьшалось. Раньше в выходные солнце по его заявлению поднималось над реей после часу дня, теперь же в одиннадцать утра, вне зависимости от того, были они дома или на яхте.

— Одиннадцать часов было тем временем, когда моряки Королевского Британского флота позволяли себе выпить стаканчик рома, — любил он говорить Джулиет, оправдывая столь ранние возлияния.

Частенько он поднимал бокал за 31 июля 1970 года.

— Печальный день! — вздыхал он. — Очень печальный.

В тот день Британский флот запретил членам команды пить ром, когда солнце поднималось над нок-реей.

— Я уже столько раз это слышала, милый, — как правило, отвечала жена.

Иногда она сомневалась, все ли у него в порядке с памятью.

— Да, я знаю, что говорил. Но пойми, традиции важны, их нельзя просто взять и отменить. В наши дни стакан — это, конечно, много. Половина команды будет пьяна в стельку. Но традиция была введена по двум причинам. Во-первых, для профилактики болезней. Во-вторых, чтобы придать матросам мужества перед боем, такой способ применялся повсеместно в рядах вооруженных сил. Учеными-историками доказано, что многие солдаты шли в бой почти в беспамятстве от воздействия алкоголя или наркотиков. Во время англо-зулусской войны зулусы воевали только в наркотическом дурмане. Половина солдат, сражавшихся во Вьетнаме, сталкивалась с противником, употреблявшим марихуану или даже героин. Ведь недаром говорят: «Выпить для храбрости»!

Тони никогда не служил в Королевском флоте, но любовь к морю жила в нем с рождения. Когда ему было десять, отец подарил первую шлюпку, на которой он плавал в гавани Шорхэм, недалеко от Брайтона. Тогда он и был очарован морем. Во время их первого свидания, когда ему было двадцать три, а Джулиет двадцать два, они сидели друг напротив друга в небольшой траттории, и он спросил ее, выходила ли она когда-то в море? Она ответила, что никогда, но очень бы хотела.

В следующие выходные они плыли по Ла-Маншу на двадцатидвухфутовой «Сонате» — отличной яхте для начинающего, купленной Тони на деньги, полученные по наследству от дяди. Джулиет была сражена — и Тони, и новыми ощущениями. А Тони был покорен ею. Его предыдущая девушка через пятнадцать минут после выхода из гавани Шорхэма упала на кровать в каюте и все время короткого путешествия не расставалась с пластмассовым ведром и мечтала об одном — умереть. Видя, как Джулиет, словно заправский матрос, переступает ногами по палубе, он влюбился в нее… и в ее ноги. Впрочем, ему нравилось в ней все.