А. Э. В. Мейсон - Часы и дилеммы. Серия «Мир детектива»

– Меня ждет ужасная ночь, Джим, пока мы не выставим оборону.

Синтия была такой несчастной. Джим перевернул свою ладонь и взял ее за руку.

– Я знаю. Мы сейчас выскользнем и сбежим. Моя машина стоит у входа.

Синтия лишь встряхнула головой.

– Это будет несправедливо по отношению к Мамочке. Нам надо подождать. Они все скоро уйдут. Кроме того, для меня важно выяснить, кто из них это делает. Потом я смогу быть уверенна в том, что кто бы он ни был, ему никогда больше не переступить порог этого дома.

Это было ужасной угрозой, но Джим осознал, что так было бы справедливо. У людей не было права поступать с Синтией так, что она боялась ночи, несмотря на то, что все происходило в гостиной. Должно быть, они сделали ставку на черное. И вдруг ужасающее объяснение несчастья Синтии сразило его.

– Дорогая, ты ясновидящая? – со страхом спросил он. Он развернул ее к себе и с удовольствием изучал. Он рассмотрел ее с головы до ног – от аккуратно уложенных в прическу каштановых волос до миловидных ступней. Она была стройным, длинноногим, субтильным созданием. Все его знания о медиумах сводились к мысли о том, что, как правило, они были склонны к полноте и габаритам. Он вздохнул с облегчением, но Синтия посмотрела на него с большим любопытством.

– Нет, – ответила она после минутного размышления. – Только одно. А больше никаких странностей. Но то не моя вина. Есть явная причина. – И она, задыхаясь, тревожно спросила: – Я не кажусь тебе скрытной, Джим?

Джим твердо заверил:

– Никто не был столь открыт.

Синтия облегченно вздохнула.

– Спасибо. Ты успокоил меня, Джим. Теперь я могу сказать тебе больше. Об этом – кто-то в гостиной о нем знает. И весь вечер думает об этом. И заставляет меня о нем думать – придя сегодня вечером сюда, чтобы навевать мне эти мысли. И это кошмар!

И она вдруг показала рукой на территорию Грин-Парка, от Пикадилли на севере до Букингемского дворца на юге.

– Да, кошмар, – повторила она низким голосом.

Она наблюдала за проходящей мимо ужасающей процессией, бесконечной и всегда с севера на юг. Она двигалась не под тенью деревьев, а вдоль каймы дороги между аккуратных рядов полей под жарким солнцем и знойным воздухом, желтым от пыли. Начиналась процессия со стада белых волов, вслед за которыми шли козы, и замыкали шествие блеющие овцы.

Позади ехала старая разбитая телега, и пара дряхлых лошадей тянули ее под предводительством такого же дряхлого старика. Телега была заполнена матрасами, разным скарбом и домашней утварью. На этой куче сидели, покачиваясь и цепляясь, дряхлая старуха и совсем маленькие дети. Это было скопище и людей, и животных, вместе принимавших участие в этой громадной ужасающей миграции. То были не первооткрыватели, скорее перелетные птицы. Невзрачная картина, на которой старик, не имея телеги или лошади, как мешок, везет на себе еще более дряхлую старуху.

Весь день, начиная с севера заканчивая югом, процессия медленно и неуклонно движется. Только с приходом ночи останавливается, а на рассвете возобновляет свое шествие. Засыпая Синтия хорошо знала, что придет момент, когда процессия начнет свой путь, и старик с дряхлыми лошадьми снова зашагают, подпрыгивая, гротескно передвигая ноги, как марионетки. И придет кошмар. Когда кто-то из них упадет, и их растопчут. Но никому не будет дела. Но этот момент еще не пришел.

Позади нее в гостиной началось волнение.

– Они уходят, – сказала она.

Двое молодых людей повернулись к окну, и Синтия положила ладонь на руку Джима и удержала его.

– Постой же! – прошептала она с нетерпением. Я знаю, что мы выясним, кто же это.

Они наблюдали сквозь портьерную прорезь за оживлением и тем, как гости вставали по одному и расходились, хозяйка со сдержанной учтивостью и вежливыми фразами-клише распространялась о проведенном восхитительном вечере. Они видели и слышали, как миссис Мэйн повернулась к картине на стене и сказала:

– Эта? Да, довольно милая, не так ли? Давайте взглянем на нее поближе.

И Синтия, и Джим оба сконцентрировали внимание на том госте, которому понравилась картина, и пересекающем теперь вместе с миссис Мэйн гостиную. То была смуглая женщина среднего телосложения и неопределенного возраста где-то между тридцатью шестью и пятьюдесятью. У нее не было ни ярко выраженной внешности, ни особой красоты. И было что-то жесткое в ее походке.

– Она так же непримечательна, как и овца, – сказал Джим, имея ввиду, что вряд ли это та особа, которая так тревожила и контролировала блистательную молодую девушку рядом с ним.