Джулия Хиберлин - Янтарные цветы

Наконец он выходит, держа в руках блокнот и ручку. Снова садится рядом на тротуар. Он уже сделал какие-то заметки, и я успеваю разглядеть несколько слов: «Джон Гей. 1995».

– Продолжайте, – приказывает он.

– В последнее время я заново посещаю места, где убийца – вероятно, – оставлял для меня цветы. В случайном порядке.

– Ого. Стоп, стоп. Зачем вы это делаете?!

– Знаю, это безумие. Видите ли, после того, как я обнаружила первое послание, больше я их не искала – в смысле, записки. Не хотела делать ему приятно. И убеждала себя, что это чей-то дурацкий розыгрыш или проделки местного сумасшедшего. Про нас много писали в газетах, даже про Лидию.

Она всегда с удовольствием показывала мне в статьях свое имя. Слова про «соседку и закадычную подругу мисс Картрайт» в «Нью-Йорк таймс» привели ее в неописуемый восторг.

– Я жила этим отрицанием, – продолжаю я. – И да, я понимаю, что в земле уже вряд ли что-нибудь осталось, если и было. Но вдруг? Тогда я смогу помочь Террелу…

И я пообещала Сюзаннам.

– Так вы ведете раскопки? В одиночку? Кому-нибудь еще говорили?

– Никому. С одной стороны, это благо, с другой – совсем нет.

– Почему мы сидим здесь, если дом вашего детства – там?

– Это дом Лидии. Ну, раньше был. Через несколько недель после суда я нашла здесь рудбекии.

Надо ли вдаваться в подробности? В пятницу днем я принесла Лидии ее вещи – хотела попрощаться раз и навсегда. Наша дружба не выдержала испытания судом. Лидия полторы недели не появлялась в школе. В коробке были две видеокассеты («Последний из могикан» и «Мыс страха»), запасной набор косметики, который всегда хранился у меня в ванной, и пижама с Микки-Маусом.

Однако дом стоял пустой и сонный. В три часа дня? Ни одной машины на подъездной дорожке, шторы задернуты – такого вообще никогда не бывало. Я могла бы оставить коробку на крыльце и убежать, но вместо этого отперла калитку и с любопытством заглянула на задний двор. Сразу заметила маленькое море желтых цветов и разозлилась еще больше: как она могла их оставить?! Я тут же бросилась прочь, а спустя две недели на лужайке появилась табличка «Продается». Беллы исчезли, ни с кем не попрощавшись.

«Отпусти ее», – посоветовал отец.

– Я пошла вернуть ей кое-какие вещи и заметила рудбекии, – говорю я Биллу, одновременно растирая виски кончиками пальцев. – Можете считать меня ненормальной – разрешаю. Поехали отсюда. Простите, что зря побеспокоила.

Он встает и рывком поднимает меня на ноги, после чего говорит то, чего я никак не ждала:

– Ну, раз уж мы все равно приехали – давайте проверим.

На третий стук к двери подходит тучная тетка с короткими всклокоченными волосами. Она подозрительно косится на нас в щель, как на техасских либералов, а затем тычет пальцем в табличку под почтовым ящиком: «Мы нищие. Мы не ходим на выборы. Мы уже нашли Иисуса в своем сердце. И зарядили винтовку».

Билл, не обратив никакого внимания на табличку, протягивает руку хозяйке дома:

– Здравствуйте, мэм. Меня зовут Вильям Хастингс, а это – Тесса. В вашем доме раньше жила ее близкая подруга. Они очень любили играть на заднем дворе, и сейчас Тесса хотела бы туда заглянуть – поностальгировать немножко. Вы позволите?

Дверь открывается чуть шире, но это явно не приглашение войти. Хозяйка поддает ногой жирного рыжего кота, который никак не может решить, выходить ему на улицу или нет. Женщине около сорока пяти лет, узкие джинсовые шорты малы ей на пару размеров, но ноги на удивление тощие. Наверняка именно худые ноги позволяют ей без зазрения совести каждый вечер надираться пивом.

Она стоит босиком. Большие пальцы ног заклеены пластырями. Груди – длинные плоские блины – заправлены в короткую майку. На левом плече красуется татуировка с алыми розами. Большая. Чтобы такую набить, нужно много времени и терпения.

– Не-а, не позволю.

Протянутую руку она не пожимает, зато косится на шрам у меня под глазом. Во взгляде мелькает тень уважения – наверно, приняла меня за свою.

– Вот интересно, миссис?..

– Гибсон. Хотя вам незачем знать мое имя.

Билл показывает свое адвокатское удостоверение.

– Интересно, миссис Гибсон, не пренебрегаете ли вы своим гражданским долгом – на суде в качестве присяжной давно были? У меня есть друзья, которые с удовольствием посмотрят, когда вы там последний раз появлялись.

– Сукин сын, – злобно бормочет она. – Пять минут, ясно? Вон там калитка во двор, только потом закрыть не забудьте. У меня собака.