Людмила Феррис - Жизнь в стеклянном доме

Лицо Пестерева побелело.

— Это фотография моей бабушки. Где ты это взяла? Где дневник?

Теперь оторопела Светка:

— Говорю, принесли находку к нам в музей. Дневник нашли строители, когда рыли котлован, он лежал в металлической коробке. Может, какой старый дом много лет назад разрушили, где жил этот человек, может, что еще, но дневник нашли случайно, кое-где листки истлели, разорваны, но прочитать можно. Ты уверен, что это твоя бабушка?

— Да! Это моя бабуля, я это фото хорошо знаю с детства, разглядывал не один раз. Значит, дневник принадлежал моему деду! Не может быть! Бабушку надо как-то к этому подготовить, она старенькая уже…

— Сережа, забери, но только с возвратом, это уже музейный экспонат, — растерялась Света. — Угорск был построен заключенными ГУЛАГа, значит, твой дед был среди них. Информация об этом до сих пор засекречена и разглашению не подлежит.

— Ты знаешь, я чувствовал в этом городе его присутствие, не мог себе объяснить почему, но чувствовал! Не зря приехал сюда и бабушку перевез, как будто мы искали его и хотели соединиться.

Наташа обняла Сергея и тихо сказала:

— Вот вы и встретились.

Сегодня потрясений на единицу времени было слишком много.

Угорск, наше время

Следователь Лариса Сокольская сидела в приемной главы администрации и ждала свое назначенное время. Она, конечно, могла бы пригласить Ударникова для беседы к себе, но разговор на его рабочем месте следователь считала лучшим вариантом.

В приемной администрации телефон разрывался от звонков, и она слышала, когда секретарша снимала трубку, что кричали звонившие, поскольку кричали они очень громко.

— Вы сами воду пробовали пить?!

— У меня ребенок маленький!

— Вода грязная, вы о чем думаете?!

— У меня ванна коричневая!

Дело в том, что в квартирах Угорска из кранов текла техническая вода, на вид мутная и ржавая, темно-желтая и непригодная для питья. От этой коричневой чумы ничего не помогало — ни кипячение, ни отстаивание. Качество воды проверяли не только в конкретных домах, но и в распределительных сетях. При сравнении выходило, что к потребителям поступает совсем не та вода, что выходит с головных водопроводных станций. Оказалось, что воду очищают нормально, но эта очищенная вода поступает в водопроводную сеть по старым ржавым трубам. Изношенность труб, которые в большинстве домов не менялись десятилетиями, и стала причиной воды цвета крепкого кофе. Ударников собирал совещание за совещанием, поэтому просил следователя немного подождать. Она обрадовалась, когда увидела в приемной знакомое лицо Натальи Петровой.

— Здравствуйте, Наташа!

— Лариса Сергеевна! Как хорошо, что я вас встретила. Вы какими судьбами здесь? Мне нужно с вами об интервью договориться.

— Следствие не закончено, и пока я ничего комментировать не могу.

— Тогда скажите мне, неужели это и правда Марина? Мы ведь с Сергеем… — Наташа запнулась, — с Пестеревым теперь живем вместе, и мне надо это знать от вас, не от чужих людей. Я ведь чувствую свою вину в этой ситуации.

— Знаете, Наташа, я скажу вам из своей практики. Женщины живут сердцем и эмоциями, поэтому с точки зрения разума многие их поступки необъяснимы, непредсказуемы. Чувства заставляют женщину действовать импульсивно, часто не задумываясь о последствиях. Дамочке так хотелось замуж, идея стала просто навязчивой, она зациклилась на ней. К тому же возраст у нее критический, и ей казалось, что нашелся человек. Только сам человек об этом не догадывался, и она решила, что может повернуть ситуацию в свою пользу. Прошкина последнее время с ней общалась, давала советы, делилась проблемами, и она уверилась, что может к ней обратиться с таким предложением, не безвозмездно, конечно. Дамы друг друга нашли. Кауровна, конечно, раскаивается, она истратила деньги на лечение сына-наркомана, а он все равно скончался. Такая вот грустная история.

— А вы знаете, Лариса Сергеевна, что отец ее ребенка — Семен Палыч Чистов? Она сама рассказывала мне об этом. Может, вам это пригодится? Она надеялась, что он к ней вернется, когда она ему расскажет о сыне.

— Чистов не знал, что это его сын?

— Нет.

— Спасибо, Наташа, мне эта информация пригодится. Теперь мне многое становится понятным. Она, конечно, хотела доказать ему, что способна на поступок, но это был скорее жест отчаяния.

— Что ей будет? Сергей ведь, слава богу, остался жив.