Людмила Феррис - Слишком большой соблазн

Кто-то топтался в приемной Заурского, и Юлька, проходя мимо, подумала, что где-то видела этого парня. Она споткнулась, словно увидела привидение.

— Этого не может быть. It is impossible!

— Джулия, ты не ответила, согласна ли ты выйти за меня замуж? — Перед ней стоял Кевин Снатс.

— Кевин! Ты сумасшедший! Ты прилетел из Америки, чтобы об этом спросить?

— Да, Джулия, я не могу жениться на тебе без твоего согласия. Ты пишешь письма, и я между строчек вижу твою любовь. Я полгода учу русский.

— Кевин! Зачем ты приехал? — Юлька растерялась, но в его глазах было столько света и любви, столько щемящей душу теплоты и нежности, что она почувствовала, как комок подкатывает к горлу.

— У тебя карие глаза, Кевин. Я хотела посмотреть в твои глаза.

Она вдруг поняла, что поступок Кевина продиктован не безрассудством, а силой любви, любви, которая сейчас озаряет даже маленькую редакционную приемную и которая накрывает ее с головой, светлая и неземная, такая, о которой мечтает каждая женщина.

— Наши американские самолеты хорошо летают. Я прилетел, чтобы ты жениться.

— Кевин, ты настоящий? — Она взяла его за руку.

— Я так хотел тебя видеть. Я люблю тебя, Джулия. Мне надо много тебе сказать.

— У нас впереди целая жизнь, ковбой.

Чувство огромной радости заполняло каждую ее клеточку, ее американское счастье стояло рядом, и она видела его влюбленные глаза.

В приемную то и дело заходили люди, все жали руку Кевину, смеялись и говорили:

— О’кей.

Юлька поняла, что американца надо спасать, а то русские журналисты могут «разорвать его на сувениры».

— Пойдем со мной, Кевин. — Она ощутила в его прикосновении уверенность и нежность одновременно.

Девушка и молодой человек спустились бегом по лестнице, а в редакции еще долго обсуждали, что никакие американские санкции не могут повлиять на любовь, и, черт возьми, хороший этот парень, Кевин, взял и прилетел, чтобы жениться. Истинный мужской поступок.

Теперь Юльке не отвертеться, а редакция с удовольствием гульнет на свадьбе. Ответсек газеты Мила Сергеевна со знанием дела утверждала, что у журналисток в основном рождаются мальчики.