Людмила Феррис: Слишком большой соблазн

Утром он пригласил заместителя и дал поручение заняться проблемами «Орбитальной группировки». Муж экономиста был журналистом опытным и сразу смекнул, чего от него хотят.

— Наверное, это все-таки коммерческий материал, раз речь идет о такой высокопоставленной персоне?

— Сколько он может стоить?

Журналист написал цифру на бумажке.

— Причем предлагается договор с газетой от любого юридического лица, и мне, за старание и понимание ситуации.

— Хорошо, — сказал заместитель, скрипнув зубами: «Чертовы журналисты берут немалые деньги».

— А если вместо вас годовую премию получит ваша жена?

— Давайте так, она получит половину моей суммы, а половину вы все-таки отдадите мне. За мной ведь еще организация материала в местной прессе.

Вечером журналист нашел электронный адрес местной газеты, написал душевное письмо главному редактору Заурскому, с которым был знаком, и отправил скан материалов, которые получил от руководства Космического управления. Сибирские журналисты будут счастливы, не так часто в маленьких городках происходят подобные разоблачения. Он подумал и добавил свой сотовый телефон, мало ли какая оказия, надо обязательно удостовериться, что публикация будет.

Стас Осипов верил и не верил в то, что говорил ему прокурор Кочетов. Разве возможно снова возбудить уголовное дело против мэрского сынка? Разве кто-то поверит, что оружие у него украли? Разве кто-то поверит, что подожгли его дом? Возможно, поверили бы участковому Стасу Осипову, но никак не киллеру по кличке Беглый. Он вспомнил, что, когда делился с сослуживцами недоумением, жаловался на несправедливость, кто-то привел ему оригинальный пример, из которого следовало, что справедливость — это понятие строго субъективное.

— Вот лев, когда гонится за стаей антилоп и ловит одну из них. Для нее жизнь несправедлива. Антилоп было много, а поймал и съел лев именно ее. А для льва — это вполне справедливо, съесть то, что поймал.

Стас тогда подумал о том, что очень похож на разорванную львом антилопу. Сегодня, проводя долгие часы в камере, уставший и разбитый, он понимал, что, как бы несправедлив ни был наш мир, в справедливость нужно верить, за нее нужно биться, тогда она действительно появится.

— К вам на свидание просится ваш друг Петр Веретенников. Он прилетел в Москву.

— Нет, я не хочу никого видеть, мне не нужно никаких встреч.

Стас подумал, что его душа, зачерствевшая за последние годы, повидавшая кровь и убийства, не сможет пережить малости: осуждающего взгляда бывшего друга. Что ответит он ему?

— Нет, я не хочу никаких свиданий.

Хорошо, что Нина давно в своем Екатеринбурге, она не узнает, что почти целый месяц жила с киллером, целовала его, готовила ему еду, рассказывала о своих девичьих грезах и строила с ним планы на жизнь. Стас чувствовал себя смертельно измученным, словно прошел в пути многие километры, не смыкал глаз днем и ночью, невидимый и неведомый для своих жертв, ставший сам жертвой обстоятельств.

Иван Кочетов видел в нем перемены, хотя в глубине души не сомневался, что участковый Стас Осипов с обостренным ощущением справедливости даст о себе знать и осудит киллера Беглого. Это было действительно так, совесть жгла душу Осипова таким мучительным огнем, что он проклинал себя и понимал, что с совестью ему предстоит разговор длиною в жизнь, если жизнь ему оставят после всего того, что он совершил.

— Вы единственный, кто может нам помочь в деле об убийстве Яценко. Вы видели заказчика? Вы встречались с ним?

— Да. Он был каким-то странным, шляпа закрывала глаза, руки в черных перчатках, низкий хриплый голос.

— Что еще вам показалось странным.

— Такое ощущение, что он был в гриме, по крайней мере хотел остаться неузнанным. Только вот я думаю, зачем тогда лично он приходил на встречу со мной, так законспирировавшись, мог бы передать заказ через Хозяина.

— О встрече с заказчиком вас предупреждал Жожкин?

— Да, он был моим банком заказов.

— И все же давайте попробуем нарисовать фоторобот и воспроизвести внешность заказчика, пусть и со шляпой вполлица.

Когда работа по ориентировке была закончена, Кочетов осторожно спросил:

— А вам не кажется, что это была женщина?

Стас тряхнул головой:

— Ну, конечно! Конечно, женщина! Запах, женский запах, каких-то вкусных и пряных трав. Теперь я понимаю, почему мне казалось все странным и нереальным. Это была женщина, переодетая, которая хотела казаться мужчиной. Она сделала заказ на Яценко.