Яна Темиз - Рай на земле

Да она не доживет до этого утра! А если и он… вдруг ему нужна срочная помощь – прямо сейчас, а не утром!

Она ходила по номеру, то надеясь, то переставая надеяться.

То ей казалось, что вот-вот появится Олег и все объяснит, и скажет, что напрасно она поддалась панике, что у него всего-навсего что-то с телефоном, а был он там-то и там-то и выбраться оттуда раньше не было возможности. То она вдруг понимала, что ничего этого не будет, потому что он не мог в здравом уме и твердой памяти оказаться в таком месте, откуда нет возможности ни позвонить, ни выбраться.

Нет таких мест, откуда нельзя позвонить и выбраться, нет и быть не может!

Если, конечно, ты не в плену, не взят в заложники, не попал в аварию, не лежишь без сознания… далее везде: этот страшный список продолжался до бесконечности.

И она металась по номеру, не находя себе места. Надо было с кем-то поговорить, но нельзя было допускать, чтобы эта милая пожилая дама просидела с ней всю ночь, и Лидия Дмитриевна, с трудом взяв себя в руки, уговорила ее уйти.

Иногда она заставляла себя прилечь, мотивируя это тем, что надо отдохнуть, что силы ей понадобятся, но при мысли о том, для чего понадобятся эти силы, она снова вскакивала или принималась плакать.

Номер пропах валерьянкой и как-то сразу перестал быть похож на дорогой номер шикарного отеля. Этот запах возвращал ее в те дома, где ей приходилось бывать по долгу службы, в больничные палаты, где прошла большая часть ее жизни. Он безнадежно изгонял все южное, праздничное, беззаботное – это был запах болезни и беды. Она и брать-то ее не хотела, эту валерьянку, зачем она ей в таком месте? Однако в последний момент, памятуя о климаксе и перепадах настроения, все же сунула пузырек рядом с аспирином… а, наверное, не надо было!

Говорят же, что все, чего боишься, непременно тебя настигнет. Вот и валерьянка пригодилась, к сожалению.

Не надо было брать валерьянку, не надо было уезжать на экскурсию и оставлять Олега одного – и ничего бы не случилось. Или все-таки случилось бы? Или все еще обойдется и утром он как ни в чем не бывало?..

Иногда она проваливалась в тяжелый сон, которого сама не ощущала: ей казалось, что она не спит, и это сознание тоже мучило ее, ведь ей надо набраться сил. В один из таких коротких «провалов» она вдруг очень ясно увидела Олега, как он сидит с телефоном в кресле около балкона и что-то недовольно говорит ей. От его несправедливого недовольства она тотчас же проснулась и вдруг отчетливо вспомнила их вчерашний разговор.

Господи, чего только она не наговорила!

Холодный ужас наплыл на нее при этом воспоминании: почему ей пришло в голову рассуждать о той утонувшей женщине, и о том, кто должен заниматься похоронами, и о том, что такое с каждым может случиться?!

Она ведь так и сказала: на ее месте мог оказаться кто угодно! И вот, пожалуйста… Она никогда не верила ни в какую мистику, но в этом совпадении было что-то пугающее.

И вдобавок ночь.

Ночь, обостряющая все чувства, наводящая страх, даже когда для него нет причины, ночь в чужом незнакомом городе, ночь, пропахшая валерьянкой и бедой… утром будет легче, уговаривала она себя, утром ты сможешь что-то делать, с кем-то говорить, утром придут из полиции… дожить бы еще до него, до этого утра!

Разумеется, она дожила. Даже уснула на успокоившем ее рассвете и проспала почти час, но сон не принес ни отдыха, ни облегчения.

Что ж, вот оно, утро – такое яркое, сияющее, как все здесь, в этот туристическом раю, утро пришло, и надо что-то делать.

Стараясь не задерживаться взглядом на собственном отражении, Лидия Дмитриевна спустилась вниз, наскоро выпила кофе и отправилась в соседний отель.

Наверное, их можно найти за завтраком: и Веру, и эту пожилую даму. Конечно, неловко взваливать на них собственные проблемы, но что можно сделать, кроме этого, Лидия Дмитриевна решительно не знала. Она даже в полицию не может обратиться без посторонней помощи, а значит, надо позабыть о приличиях и неловкости, и попытаться хоть что-то выяснить.

Елена Георгиевна пила чай с приятельницей.

Они сразу вскинулись, усадили ее за свой столик, засыпали ненужными вопросами, лица у них сделались сочувственно-участливыми, и эта суета ей даже понравилась, словно доказывала, что хоть кто-то к ней неравнодушен и готов помочь.

– Верочку мы сегодня, скорее всего, не увидим, – многозначительно улыбнулась Елена Георгиевна. – У нее роман в разгаре… это долгая история. Представляете, они неожиданно встретились через столько лет… через семнадцать, кажется…