Алексей Биргер - Война орхидей

Так ли, не так ли, но фактов, чтобы столкнуть лбами Курослепова и Зараева, больше, чем достаточно. Вспыхнет кровавая война — и Зараеву будет уже не до Янчаускаса. А если Курослепов сумеет перехватить манускрипт — у Зараева не окажется суммы, которую он намеревается отмывать через фирму Гитиса. То есть, тело Гитиса не извлекут из Сены, когда деньги Зараева будут окончательно отмыты.

Игорь думал и о своем: если начнется непосредственная битва между Курослеповым и Зараевым, то, возможно, ему удастся вытащить из-под схватки Беркутова и помочь ему уйти. Во всяком случае, пропадет всякий смысл сдавать его Курослепову — с этим даже Повар согласится. Конечно, Беркутов теперь не прежний, это человек во власти безумия, сеющий смерть направо и налево и сам ищущий смерти. Все попытки поймать его за шкирку и вытащить из драки — как терьера вытаскивают из водоворота собачьей грызни — могут оказаться безрезультатными. Да и как Беркутов сможет жить, после всего? Но Игорь считал себя обязанным попытаться — даже если какая-нибудь другая собака и успеет прокусить ему руку, пока он будет вытаскивать Беркутова. Во всяком случае, совесть Игоря будет чиста.

Две вещи смущали Игоря в отношении Зараева. Во-первых, полное отсутствие охраны. Как бы Зараев ни объяснял причины, по которым отослал свою охрану на время деловых переговоров, все равно это выглядело странно. Он словно предлагал попробовать расправиться с ним… А если не так, то все равно, в этом отсутствии охраны был свой тайный смысл, отлично понятный, по всей видимости, и Зараеву, и Янчаускасу. Но тогда, получается, Янчаускас даже намеком не дал понять другу, что у этих переговоров есть некий второй план — получается, скрыл от Игоря нечто важное… А это означало, что, набрав телефон Курослепова, чтобы столкнуть его лбом с Зараевым, Игорь может вляпаться в такие темные дела, где и голову сложить раз плюнуть.

И, во-вторых, то, как Зараев держал редчайший фолиант и как рассказывал о нем. За поведением Зараева на миг приоткрылся книголюб, при этом энциклопедически образованный и… да, как ни странно, тихий и стеснительный по натуре. Можно подделать знания, заучив по бумажке то, что следует сказать о манускрипте незнакомым людям. Но нельзя подделать неожиданные и выразительные детали, короткие, в два слова, экскурсы в различные области науки и культуры, показывающие, что знания говорящего не обрывочны, а существуют внутри обширной цельной системы. Безумно трудно подделать ту манеру поведения, которая негласно свидетельствует, что человек, если бы захотел, мог рассказать намного больше… И уж совсем кажется невозможным для крутого главы мафиозного клана подделать ту любовь к книге как к живому существу которая свойственна лишь тихим вдумчивым отшельникам, работающим «на вечность» в уединении кабинетов и библиотек. Да, Игорю приходилось встречать очень культурных и образованных мафиози но у них, если пытаться сказать образно, отношение к собственной культуре и образованию было такое же как к собственным деньгам: как к чему-то принадлежащему только им, к тому, что они цепко схватили, вырвав у кого-то из глотки, и никогда никому не отдадут, разве что по сильному принуждению. Будут щеголять знаниями, как щеголяют богатством, но никогда не будут щедро делиться. А с Зараевым был совсем иной случай…

Как бы то ни было, обстоятельства складывались так, что, невзирая на все сомнения, Игорь не видел другого пути, кроме как столкнуть Зараева с Курослеповым. Просто на этом пути надо быть очень осторожным, чтобы не попасть в тайную заминированную ловушку…

Но неужели Гитис может его, Игоря, подставить? «Может, — ответил себе Игорь, — если Гитис действует по заданию Повара.» Тогда, целую вечность назад по меркам нынешнего времени, Повар заинтересовался Игорем, потому что ему доложили: есть такой Терентьев, очень думающий, толковый и перспективный парень. На девяносто процентов можно сказать, что только от Гитиса могла исходить такая лестная характеристика — хотя в таких делах никогда не знаешь наверняка. И чтобы Гитис примчался к Игорю, которому несколько лет и весточки не присылал, первым делом по приезде в Москву?.. Такое возможно только в том случае, если и из Парижа Гитис срочно прилетел по вызову Повара, чтобы, после эмоционального взрыва Игоря, Гитис под правдоподобным предлогом вошел с ним в контакт и «скорректировал» участие старого друга в операции «Курослепов».

Тогда, получается, вот она, месть Повара, за то, что Игорь посмел взбрыкнуться — и выдал Повару такое, чего генерал Пюжеев не слышал, наверно, уже много лет? Загоняет Игоря в тупик, из которого есть только один выход — смерть? Нет… нет… Для Повара главное не месть, а такое понятие, как «польза дела». Его люди должны выживать. Для него, подумалось Игорю, «кто выжил, тот и прав», а сложивший голову — уже не его человек, Повару нужны только победители, и он всех своих людей периодически испытывает, так или иначе, не отвернулся ли от них тот «фарт», без которого человек все равно, что покойник. И от покойников избавляется без сожалений.