Алексей Биргер - Смерть воды и огня

В ту ночь ей снилось, будто она сидит со снайперской винтовкой у открытой форточки темной комнаты, а ожившая Старая Графиня неслышно встает с кресла, неслышно подкрадывается и когтит её сзади своими худыми ручками такими маленькими, и при этом такими сильными, такими стальными, что она чувствует, как у неё начинают трещать позвонки, но при этом ничего не может сделать…

Утром она посмеялась над этим кошмаром, и больше не вспоминала о нем.

Теперь она проникла в квартиру так же, как в прошлый раз, устроилась у приоткрытой форточки — хорошо, что форточки открывались вовнутрь, и с улицы, особенно в сумерках, было совершенно не заметно, открыта форточка или нет — достала из-под длинной дубленки составные части легкой снайперской винтовки, собрала винтовку и стала ждать.

Ей припомнился эпизод с цыганкой, и она невольно улыбнулась. На цыганке она чуть-чуть проверила свою силу, свою готовность к любым неожиданностям, свою способность совладать с любой ситуацией и любым человеком… Свою заряженность на результат, так сказать, степень наполненности своего тела и духа обновленной силой, подобно тому, как кувшин наполнен свежей водой.

Да, она готова. И цыганка несла всякую чушь, в точности то, что она предполагала услышать. И все-таки… Слова цыганки её немного смущали и выбивали из колеи. Конечно, эти цыганки — психологи что надо, им достаточно мимолетного жеста, легкой неуверенности или заминки, чтобы понять, где у заарканенной жертвы слабое место, в которое лучше всего бить. А каждое удачное попадание подсказывает, куда направить следующий, более прицельный выстрел, пока жертва не поверит, что цыганка действительно «видит» и прошлое, и будущее. Но уж больно точно она попала несколько раз! И когда говорила об убийствах, про «руки по локоть в крови», и о кое-чем другом… Так, может, то, что она говорила о близком свидании, о неожиданной счастливой развязке, которая родится из неудачи сегодняшнего вечера — тоже правда?

Да нет! — усмехнулась она. Неудачи быть не может. Не должно. А цыганка… Ты ещё на кофейной гуще гадать начни, или лепестки и ромашек обрывать, ехидно одернула она себя.

И насторожилась. У тротуара возле ресторана затормозил роскошный «мерседес». Из «мерседеса» выбрался здоровый мужик, малость обрюзгший, поглядел на часы, шагнул к дверям ресторана…

И тут…

Еще до того, как нажать на курок, она поняла, что её постигла неудача — та неудача, которой не должно было произойти! Да, мужик рухнул на тротуар — но где же тот, второй, который должен быть с ним — ради которого он пренебрег всеми мерами безопасности?

От дверей ресторана послышались испуганные крики, басовитый мужской хор с легким опозданием перекрыл истошный женский визг. Бледный как смерть швейцар метнулся к телефону-автомату, стоявшему в холле, трясущимися руками стал вызванивать милицию. Да, двери ресторана оставались открытыми, и то, что происходило в освещенном холле, ей было видно абсолютно ясно.

Какие-то зеваки уже глазели на окровавленное тело, валявшееся на тротуаре у самых дверей — глазели, пугливо прижимаясь к стенам, будто и рады бы убежать. Но любопытство сильнее ужаса.

Делать нечего, ей было пора уходить. Она быстро разобрала снайперскую винтовку на составные части, сложила в свою наплечную сумку — на вид небольшую и изящную, хотя на самом деле довольно вместительную — и, выскользнув на черный ход, стала подниматься на чердак…

Теперь для неё главное — самой не стать добычей.

— Да ещё и погода нелетная!.. — с шутливым раздражением заметил Игорь, подойдя к окну созерцая снег с дождем, обрушившиеся в этом году внезапно как никогда.

Он имел в виду старый, с бородой, анекдот про два кирпичика: летят они, летят, и один говорит другому: «Ой, и холодно, и ветер, и вообще погода нелетная…» Второй отвечает: «Ничего, главное, чтобы человек был хороший.» «Хорошими людьми» мы называли наших клиентов, поскольку благодаря им имели работу и кусок хлеба. После августовского «обвала», когда многие разорились, а курс доллара воспарил до небес, число клиентов заметно поубавилось. Нет, совсем без работы мы не сидели — ведь Игорь, уйдя из ФСБ на вольные хлеба и создав свое детективное бюро, сохранил все старые связи и всегда мог заручиться помощью бывших коллег, если дельце оказывалось слишком крепким орешком. И те, кто обращался к нам, отлично это знали. Поэтому услуги Игоря и стоили так дорого: он мог дать такие гарантии успеха, которые многие другие предоставить были не в состоянии. Ну, и, естественно, Игорь щедро рассчитывался за услуги с друзьями и приятелями, оставшимися сидеть на «царевой службе». Не обязательно деньгами. Часто тем, что он называл «взаимным доверием». Что такое это «взаимное доверие», я начал очень хорошо понимать ещё в мае, во времена моего первого дела. Если бы не обязательства Терентьева перед Поваром — то бишь, перед генералом Пюжеевым, могучим «серым кардиналом» его бывшей организации — то все могло бы обернуться совсем иначе.