Пётр Некрасов - Маньяк, похожий на меня. Детективные рассказы и повести

– Да понятия не имею, куда!

– Нет, Танюша, – Саша говорил как можно вежливей и будничнее, – ты меня не поняла. В какую сторону Виктор ушёл сразу после того, как накричал на вас?

– Ну туда и ушёл, – неопределённо мотнула Таня головой. – Вниз.

– Вниз – это куда? – спокойно уточнил Саша.

– Туда, к мосту.

«Ага, – подумал Брославский, – об том и речь. Это и непонятно».

Таня хлюпнула носом и довольно злобно сказала:

– Сначала Витя наорал на меня ночью… Обзывал по-всякому и Брюса, и меня… Но у него хоть повод был… А теперь ещё эта скотина… Этот ваш Вадя…

– Значит, – перебил её Саша, – Виктор после скандала направился прямо к палатке?

Он не валял дурака, а желал удостовериться, что студентка с филологического ничего не путает. И преуспел. Студентка даже тихо зарычала от ярости, что он такой тупой:

– Да почему к палатке? Я же сказала, вниз пошёл, к мосту, в лагерь не возвращался.

– А в руках у Виктора было что-нибудь, когда он на тебя орал?

– Топор? – Таня уже не плакала, даже слабо усмехнулась.

– Да что угодно. Держал он что-нибудь в руках?

– Ничего не было, – Таня красиво пожала плечами, перед тем как снова ссутулиться.

…Главный ужас в чём? Незнакомого мужика у моста пристукнули дубиной, которую кто-то ночью подобрал у костра в нашем лагере. Я плохо знаю Виктора Светлова. Может быть, он псих, который, поругавшись с девушкой, кинется убивать случайного прохожего, попросившего закурить. Мне так не кажется, но чужая душа, конечно, потёмки. Гораздо важнее другое. Светлов, взбешённый изменой любимой девушки, наорал на неё и бросился к шоссе. В руках у него ничего не было – ни топора, ни дубины. В лагерь он не возвращался, про рюкзак и не вспомнил. Да и зачем специально возвращаться? Не настолько Светлов безнадёжный романтик, чтобы суковатую дубину в лесу не найти, если уж очень нужна.

– Танюша, ещё вопрос можно? Светлов одет был нормально? В куртке, в кепке?

– Так он всегда в куртке и в кепке! И по телевизору. И в кино. И когда целуется, тоже в кепке! – голос Тани дрожал, как видно, быть возлюбленной гения нелегко. Но интересно.

– А после всего этого ты куда пошла?

– В лагерь пошла. В палатку. И заснула там.

– А когда в лесу кричать начали? Проснулась?

– Не просыпалась я! И тебя я тоже не будила. Не будила я тебя ночью!

– А заснула быстро?

Саша с Таней шли по дороге рядом. Случись такое вчера, Таня, наверное, умерла бы от счастья. Сейчас она оставалась живой и даже довольно раздражённой:

– Нет, не быстро я заснула. Полчаса в себя приходила после этого скандала.

– Кто-то в лагере ещё не спал?

– Да нет. Тихо было. Я слышала, как шишки с сосны падают.

…Поверим Тане – Светлов в лагерь не возвращался. Поверим Тане ещё раз – он ни за что не бросил бы свою кепку. Этот самовлюблённый гений, этот Виктор Сергеевич, если он кого-то решил убить, но уронил при этом кепку, он кепку сначала поднимет, отряхнёт и наденет, и только потом бросится в смертоносную погоню. Да ещё и на глаза её натянет пониже. Что бы там ни было, но кепка не останется валяться где-то в стороне от тропинки, да ещё заляпанная кровью…

– А не самому Витьке Светлову голову проломили? – помнится, спросил Марецкий.

У моста лежал труп. Но мы не обшаривали всю излучину, берег реки, высокую траву. Этим сейчас займутся приехавшие по вызову сыщики. И если где-то там лежит с проломленным черепом гениальный бард, а я бодро шагаю прочь, запихав окровавленную кепку к себе в рюкзак… Получится неловко…

Впрочем, кепку Светлов мог обронить ещё в одном случае. Нарочно. Если сошёл бы с ума и решил убедить всех, что его дурацкая песенка – больше, чем песенка. Что в нем и правда воскрес давно покинувший этот мир маньяк с почтовой сумкой на плече.

И только так можно объяснить подожжённый муравейник.

А теперь поверим Тане Таволгиной в третий раз. Взволнованная своей запутанной личной жизнью, эта кобыла засыпала добрых полчаса и никаких криков в лесу не слышала. Из чего следует, что разъярённый Виктор Сергеевич Светлов за это время успел бы три или четыре раза выбраться на ночное шоссе и выбыл из любой игры, которая тут игралась. И никто, ни Светлов, ни Сжигатель Муравейников с канистрой бензина на плече, пока не заснула Таня, не мог бесшумно подойти к нашему ночному костру и унести заветную дубину. Единственную улику, связавшую убийство у моста с нашим походом.

Если только Таволгина не врёт, конечно.