Карина Сенн - Скелеты в шкафу Розенбергов

– Джозеф, – сквозь слёзы, шмыгая носом, она шептала, гладя тёмные волосы, пробегающие за уши, ложащиеся на его холодный лоб.

У него было прекрасное белое лицо, совсем исхудавшее. Тонкий нос, слегка приоткрытые губы, по которым маленьким ручейком струилась кровь, окрашивая белые зубы. Красная дорожка проходила по исцарапанной щеке, пачкала белую рубашку. На остром подбородке появилось тёмное пятно. Она чувствовала, как тяжело вздымается его грудь. И она обняла этого прекрасного мальчишку, красивей которого было не сыскать на свете.

– Элизабет? – его губы медленно зашевелились, произнося её имя.

– Боже, что он сделал с тобой, – она смотрела на него самыми любящими глазами.

– Сильно испугалась? – он сел на пол, стараясь прийти в себя, продолжая держать её руку.

– Нет, – маленькая ложь. – Будет синяк, – она смотрела на его темнеющий подбородок.

– Думаешь? А по мне, так пустяки, – отмахнулся он свободной рукой, проводя языком по нижней губе, чувствуя металлический вкус, стекающий по горлу. – Ты чего? – он стёр руками слёзы с её щёк. Попытка улыбнуться вызывала сильную боль, которую он готов был стерпеть ради неё. – Только не говори, что тебе не понравилось, как я дерусь. Иначе я очень сильно расстроюсь.

– Я уже говорила, что ты дурак? – спросила она, бросаясь на его плечи, пачкая белое ночное платье его алой кровью.

– Да, пару раз. А ещё ты говорила, что я хорошо готовлю. Ты ведь сегодня не завтракала? – она помотала головой, уткнувшись носом в его плечо. – Тогда я лишь быстро приму душ и спущусь, чтобы что-нибудь приготовить тебе. Идёт? – он с трудом оторвал её от своего ноющего тела.

– Идёт, – она помогла ему подняться. – И… Джозеф?

– Да? – кровь продолжала стекать на его одежду, бежать по длинной шее.

– Пообещай, что не сделаешь так больше. Что никогда не будешь драться с отцом. Я не хочу, чтобы ты страдал из-за меня.

– Из-за тебя? – неуклюжая попытка засмеяться.

– Я не шучу. Если с тобой что-то случиться… – она снова расплакалась, стыдливо пряча глаза. – Я просто не смогу жить без тебя, Джозеф. Я не смогу…

– Разве я могу бросить тебя? – он провёл руками по её испачканному платью. – Тебе стоит переодеться, умыться и выбросить глупые мысли из головы, Лиза. Со мной ничего не может случиться. Не придавай всяким глупостям значение».

Когда темнота охватила улицы, когда зажглись высокие фонари, а в окнах жилых домов загорелся свет, она зашла в высокие двери громкого ресторана с яркой красной вывеской. Круглые столики, живая музыка. Женщина лет пятидесяти в чёрном кружевном платье кружила меж столиков, держа за руку своего улыбающегося спутника. Среди высоких голов Лиза искала его глаза. И вот, пробравшись через шумную толпу, толкающуюся возле одного игрового автомата, Рой вышел ей навстречу. Дымчатые волосы, такие же глаза. Она ослабила хватку своего пояса и помахала ему рукой. Ей всё ещё казалось, что она пахнет землёй, несмотря на то что вода смыла последние остатки мёртвого запаха с её кожи. А от него пахло кардамоном и сигаретами.

– Привет, – он расплылся в улыбке и обнял её за плечи. Его голос растворялся в шуме ресторана и других голосов. Она лишь кивнула головой.

– Людей не отпугнула полиция, – заметила Элизабет.

– Да, по Джорджу Гримму никто не скучает.

– Кто сейчас будет выступать? – спросила она, заглядывая на подсвеченную сцену, притягивающую внимание глаз. На секунду она представила, как выглядит, когда поднимается на неё, как выглядит, когда её тело парит в воздухе. Люди так же замирают? Так же в наслаждении не могут оторвать взгляд от сцены?

– Ребекка, – длинноволосая рыжая певица, с маленькими хитрыми глазами. Они не часто пересекались в последние годы, с тех пор как у Элизабет появилась своя личная гримёрная комната. – Кажется, она.

– Мне нужно готовиться! – ступая на сцену, Ребекка в длинном платье направилась к микрофону.

– Не уходи домой после выступления, – он преградил ей дорогу. – Я достал, что ты просила. И мне очень интересно узнать о твоём переезде, – чёрт, Рой всегда был любопытным юношей.

Она спускалась по ступеням в серый длинный коридор, и звуки заглушались тишиной и цоканьем её каблуков. Возле знакомой двери она увидела большую плетёную корзину, прикрытую чёрной вуалью, о которой рассказывал ей Рой сегодня утром. Она подняла её с полу и зашла в тёмную комнату, включая тусклый свет. Снова этот диван, эти обои. Снова она видит этот будуарный столик с большим зеркалом. Снова эта мигающая лампочка над её головой. Снова сверху играла одна и та же песня, которую Ребекка никак не могла вытянуть. Она стиснула зубы, ставя большую корзину на пол, скидывая чёрную вуаль. Не в первый раз ей дарят подарки. Чаще всего это был букет или громкие слова восхищения. Как и сейчас. Крупные бордовые бутоны роз, и среди них маленькая белая рифлёная бумага размером с визитную карточку. « Ты танцуешь, словно маленький ангел, Элизабет. Спасибо, что делаешь меня счастливым» . Клише. Джозеф наверняка бы высмеял её подарки, хотя сам часто дарил ей её любимые полевые цветы, несмотря на его большую любовь к изыскам.