Карина Сенн - Скелеты в шкафу Розенбергов

– Джозеф, она не твоё бремя. С этого дня я займусь ею, и тебе не придётся, как верный пёс, сидеть у её кровати, – но он не удержался.

– Ещё хоть раз пальцем её тронешь… – Джозеф сорвался с места и подбежал к отцу.

– И что же ты сделаешь, сынок? – он похлопал его по плечу. – Наконец, я увидел в тебе качества, которым учу тебя. Только ты слегка неправильно меня понял, Джозеф. Ты должен идти не против меня. Ты должен идти рядом со мной. А твоя сестра настраивает тебя против меня.

– Чушь!

– Не позволяй ей пользоваться тобой. К тому же не для себя ведь ты воровал все эти книги… – отец взглянул на длинную полку. – Думал, что я не узнаю? – он взял в руки книгу в лиловом переплёте, самую первую. Они прочитали её за три дня. Даже ночью: она клала голову ему на колени, и он тихо шептал ей, нежно проводя рукой по её волосам.

– Ты читаешь? – Джозеф старался удержать свою улыбку. – Я думал, ты используешь их как подставку под шкаф.

– Не язви, Джозеф. Это лишнее, – отец медленно прошёлся по комнате, проводя пальцами по толстому корешку. – Она интересная?

– Она бы не понравилась тебе. Главные герои – слабые люди, они испытывают человеческие чувства. Тебе это чуждо.

– Может, спросим твою сестру, понравилась ли ей книга? – предложил отец.

– Оставь же её в покое, – вздохнул Джозеф. – Я её брал, я виновен. Слышишь?

– В этом доме есть правила. Вам нельзя спускаться на первый этаж, нельзя трогать мои вещи, подслушивать мои разговоры…

– Перейдём сразу к сути, мне становиться скучно, отец, – мальчик сделал ударение на последнем слове.

– Я согласен с тобой, – напряжение сковало Джозефа. Он смотрел на отца, вертящего лиловую книгу в руках.

Элизабет услышала лишь свой крик, когда разъярённый мужчина взмахнул рукой. Острый угол деревянного переплёта коснулся лица Джозефа, царапая его белоснежную кожу. Мальчик всем телом навалился на край стола, держась за окровавленную щеку. Небольшие красные капли упали на белую бумагу под ним. Джозеф тихо рассмеялся, а когда обернулся к отцу, чтобы наброситься на него в ответ, между ними стояла дрожащая Элизабет, прикрывая брата руками.

– Вот и та, из-за чего всё началось, – его дыхание было сбито, он бросил тяжёлую книгу на пол. – Твой брат понёс наказание за тебя. Видишь, что ты сделала с ним? – он ткнул пальцем вперёд, указывая на мальчишку.

– Мы уходим, – сказал Джозеф, заводя девочку за спину, пряча свою злость глубоко внутри.

– Не так быстро, – отец захлопнул дверь, и сердце Элизабет остановилось. Она крепко держала Джозефа за руку, выглядывая из-за его плеча. – С тобой мы договорили, – отец бросил эти слова Джозефу в лицо. – А эта маленькая заноза, видимо, ещё не усвоила, что нельзя нарушать мои правила.

– Не трогай её.

– За каждой провинностью следует наказание, Джозеф. Уж ты-то знаешь точно. Отойди, будь добр.

Она молила всех богов, чтобы они помогли им уйти живыми из этого страшного места. Никогда раньше она не бывала в этом кабинете. Большой письменный стол с разбросанными бумагами на нём, окна с тёмными шторами. Высокие деревянные панели. Овальный тёмно-бордовый ковёр между двумя креслами, стоящими друг напротив друга. Часы над дверью. Портрет отца в полный рост над его чёрным стулом.

– Называешь ничтожеством меня, а сам хочешь поднять руку на свою же дочь.

– Вот именно, она моя дочь! – крикнул он в истерике, хватая мальчишку за плечи. – Не смей стоять у меня на пути!

Выплеснув всю ярость, что копилась в нём годами, Джозеф оттолкнул его, смотря в удивлённые круглые глаза отца.

– Как ты смеешь, щенок? – он засучил рукава.

И они слились воедино. Джозеф не уступал отцу. Они были похожи на двух диких зверей, борющихся насмерть. Звук рвущейся ткани… Ей было страшно. Она не могла помочь ему, когда отец одержал победу. Когда её брат лежал на полу, прикрывая голову руками. Когда его веки медленно закрылись, не в силах смотреть на этот мир. Отец в синей широкой рубахе с разорванным рукавом подошёл к девочке, цепляясь пальцами за её длинные волосы. На коленях она проскользнула к обмякшему телу.

– Видишь, что бывает, когда не соблюдаешь мои правила? – он с язвительной улыбкой, показывающей его ровные зубы, наклонился к её лицу. Его дыхание касалось её шеи. – Одна провинность – и ты следующая, девочка.

Мужчина встал на ноги и, снимая рубашку, подошёл к шкафу, доставая новую. Она сидела тихо, не шевелясь, не дыша. Лишь крепко сжимала руку брата и ждала, когда отец, позади неё, уйдёт. И он ушёл. Входная дверь закрылась, и они остались одни.