Он тихонько бредил, чтобы забыться и не думать о Хильде. Наутро, сам не зная как, решил сдаться, чтобы показать им, что он не боится их. Он им расскажет: Гамбург… Тампико… Впрочем, нет! К чему без толку унижаться? Он расскажет им правду, не пытаясь искать себе оправданий. Давно пора за решетку. Хотя, в сущности, что это меняло? В шесть утра он встал, тщательно привел себя в порядок, побрился. Когда он открыл ставни, ледяной моросящий дождь намочил ему руки. Погода опять портилась. Но на этот раз она удивительно гармонировала с его мыслями. Он надел непромокаемый плащ и направился в мэрию. Первым, конечно, известили Пирио. Но мэр еще не вставал. Он вышел — волосы взъерошены, рукава рубашки закатаны над голубой татуировкой.
— Пренеприятная история, — сказал Менги.
Мэр впустил его в классную комнату, и Менги узнал географические карты, развешанные по стенам, глобус, медную гирю — все, как было когда-то. Здесь признание особенно тягостно. Тем не менее он начал рассказывать. Пирио почесывался, поглаживал щеки, закидывал руку к затылку. Казалось, слушает он с интересом, но скептически.
— Вы говорили с ректором? — спросил он наконец,
— Нет! Я хотел предупредить прежде всего вас.
— Пойдемте к нему!
Он достал толстый пуловер и натянул его в присутствии Менги.
— Я бы хотел вам верить, но все это так удивительно…
Они перешли на другую сторону пустынной площади. В церковном приходе горел огонь. Пирио вошел без стука. На кухне священник завтракал, держа на коленях кота.
— Прошу прощения, — сказал Пирио. — Дело в том, что Менги рассказал тут мне кое-что… Вы, может, лучше меня разберетесь… Давайте, Менги. Священник слушал, не переставая гладить кота. Мелкими глотками попивал кофе. Пирио схватил стул и уселся на него верхом. Все было так мирно на этой просто обставленной кухне, где над камином висел крест, а на окнах белели занавески, что казалось, Менги рассказывает сказку и путается в подробностях.
— Она, видно, испугалась… не знаю… если бы она не повернула налево, ничего бы не случилось… Вот и все… Она мертва…
— Вы не спускались туда? — спросил священник,
— Нет… При луне все-таки темновато.
— Бедный мой друг! — сказал священник.
Он старался сохранять хладнокровие, но был так взволнован, что поставил кота на стол рядом с чашкой. Снял с вешалки висевшую на двери накидку.
— Ведите нас.
Менги ожидал допроса, упреков, бурной сцены. И едва ли не был разочарован, когда не встретил никакой враждебности, напротив, что-то вроде участия, сомнения. Ему хотелось их убеждать, уверять, что все это было правдой и ему не приснилось. Все вместе они вошли к нему в дом.
— Она была вот здесь, — пояснял Менги. — Вообразила, что у меня скрывается женщина… я хотел помешать ей, чтобы она не кричала. Тогда она бросилась бегом через сад.
Они спустились в сад. Моросящий дождь приглушал звуки. Менги пришлось говорить громче. Накидка священника покрылась каплями, которые дрожали при ходьбе.
— Задняя калитка была открыта… Она не остановилась. Повернула налево… Очень быстро бежала.
Они направились по тропинке. Впереди Менги, за ним ректор, затем Пирио. В метре от пропасти остановились.
— Она там, — прошептал Менги.
Мэр глянул вниз.
— Вы ее видите? — спросил ректор.
— Нет… Смотрю во все глаза.
Тогда подошел ректор. Воцарилось глубокое молчание, затем он обернулся.
— Вы уверены, что это именно здесь?
— Совершенно уверен.
— Посмотрите сами.
Менги вытянул шею. Он прекрасно запомнил это место, удостоверился моментально. Два скалистых гребня и впадина. Только никого не было. Ни здесь, нигде… Ниже виднелась чистая белая галька. Ни малейших подозрительных признаков. Умытый приливом пляж был, как чистая страница.
— Не хочешь ли спуститься? — спросил священник, обращаясь к Пирио.
Мэр был ловким и проворным малым, быстро добрался до подножия утеса.
— Ты что-нибудь видишь? — крикнул священник.
— Ничего!
Эхо повторило это слово два или три раза, и Менги вздрогнул. Священник взял его под руку, отвел в сторону.
— Послушайте, Менги… только не поймите меня дурно. Вчера вечером, как бы это сказать… откровенно… вы нормально себя чувствовали?.. Мне рассказывали, что вам нехорошо было на пароходе… Давайте как мужчина с мужчиной: вы ведь выпили… Я вас не упрекаю, нет… Но бывает, по пьянке померещится бог знает что.
— Я бы хотел, чтобы это было так, — сказал Менги. — Но ведь кроме меня ее другие видели… Например, трактирщик. Он-то не выпивал.
Читать дальше