Диана Гайнулина - Томка вне зоны доступа

– Что вы хотели, уважаемый?

Из-за угла неторопливо, чавкая безразмерными сапогами, вышел мужичок лет шестидесяти в грязно-желтой спецовке. Вряд ли это был строитель – те, как правило, обладают крепкой и подвижной комплекцией, а этот смахивал на пенсионера-грибника. Скорее всего, сторож местный. Возможно, тот самый.

Я двинулся к нему, на ходу раскрывая удостоверение частного детектива.

– Здравствуйте! Скажите, вы работали на объекте позавчера вечером?

Он даже не стал смотреть ксиву. Услышав вопрос, остановился в нескольких шагах от меня. Буркнул раздраженно:

– Я уже все рассказал. Я не виноват.

Я кивнул, спрятал удостоверение.

– Никто вас не обвиняет. Пока, во всяком случае. Вы сторож, я правильно понял?

– Ну.

Он достал сигарету, долго пытался прикурить от спичек, которые гасли на ветру. Я услужливо подставил ему под нос зажигалку. От мужика несло перегаром. «Как тут не нажраться», – вспомнил я свою позавчерашнюю фразу.

Сторож выпустил струю дыма, мрачно глянул на открытый подъезд.

– Купят теперь здесь квартиру, как же, ага…

– Купят, никуда не денутся, – возразил я. – И не такое покупали.

Сторож смерил меня внимательным взглядом. Он оценивал: при исполнении или зевака? Послать или выслушать, а потом все равно послать?

– Я хочу подняться и посмотреть. Надеюсь, вы не против?

Он на мгновение замер с сигаретой у раскрытого рта. Очевидно, похмелье мешало ему адекватно соображать (по себе знаю: в таком состоянии ты махнешь рукой на инопланетную тарелку, приземлившуюся в твоем собственном дворе, и позволишь забрать себя на опыты), но после трагедии на вверенном ему объекте он обязан был стать подозрительным.

– А можно еще раз посмотреть на вашу корочку?

Я развернул удостоверение.

– Я чот не очень понимаю…

– Я частник. И я здесь по просьбе… по просьбе родителей.

– Чьих?

– Погибшей девочки.

Сторож облизнул губы. Он увидел во мне инопланетянина.

– Нельзя, – резюмировал мужик, бросив в лужу окурок. – Объект повышенной опасности, все такое. Вы сейчас там погуляете, а у меня потом проблемы…

Я начал злиться.

– Слушайте, уважаемый, вы бы свою принципиальность проявили два дня назад. Средь бела дня проморгали прыгуна. Объект повышенной опасности… Вы даже сейчас ворота не прикрыли! Страна раздолбаев, бл… Лучше рассказывайте, где вы тогда шарахались?

Он покраснел, начал озираться. Я злился еще больше. Ткнуть бы его носом в те гвоздики под стеной.

Я сделал шаг вперед. Мужик попятился.

– Давай-давай, гегемон, колись! Бухал у себя в сторожке? Кстати, почему она у вас с другой стороны, если подъезды здесь?

– У нас двое ворот. С той стороны еще один дом будут ставить, сваи заколачивают, стройматериалы завозят. Поэтому и будку туда перенесли, когда здесь все почти закончили. Не могу же я разорваться!

– А почему до сих пор все нараспашку? Ты не знаешь, что дети по стройкам любят лазать?

– Да чего ты от меня-то хочешь?! Не видел я их! Не мог видеть, у меня нет глаз на жопе!!!

Я остановился. Сторож сделал еще пару шагов назад для верности.

– Кого – их? – спросил я спокойно, будто не было никакой вспышки гнева.

– Этих… детей твоих…

– Девушка пришла не одна?

Сторож сплюнул на землю, опять машинально полез за сигаретами. На этот раз я не стал ему помогать с зажигалкой, и он потратил кучу времени на прикуривание.

– Чтоб вам, бля…

В подъезде снова запела болгарка.

– Слушай, мужик, – сказал сторож, поглядывая на меня исподлобья. – Ты точно не из этих?

– Будь спокоен. Мне просто нужна информация.

Для пущей доверительности я достал бумажник, аккуратно вытянул за краешек тысячную купюру. Дед пыхнул сигаретой, посмотрел наверх – на окна квартиры, из которой выпала Вартанова.

– Я не знаю, кого я видел. Но кого-то видел.

– Сколько их было?

– Не знаю. Они мелькали в окнах там, с другой стороны. Две головы в один момент я заметил точно.

– На каком этаже?

– Сначала где-то на пятом-шестом в подъезде, а потом в крайних квартирах на последнем.

– Ты ментам сообщил?

Сторож промолчал. Он все смотрел вверх. Очевидно, не решался пересечься со мной взглядом. А может, все еще сомневался, что мне можно доверять.

– Сообщил или нет?

Он шмыгнул носом.

– Нет.

– Почему?

– Не люблю я… судимость у меня была… погашена уже.

– И только?

Он опустил голову, глянул на мой бумажник.

– Хер с тобой, если подлечишь… Короче, там еще парочка моих была. Приятели мои… Нет, ну как приятели… так, на рынке у меня возле дома торгуют. Тут в первом подъезде на прошлой неделе проводку начинали монтировать – розетки там, кабель-каналы, туда-сюда по мелочи. Сгрузили на этажах коробки, бросили все нафиг и ушли. Они вообще нихера не делают уже целый месяц, хотя отделку давно пора заканчивать. Навезут стройматериалов, поколупаются втроем полдня, а мы потом стереги это все… Ну, я парней и пустил. Из работяг позавчера тут никого больше не было, шухера никакого. Из каждой коробки по три-четыре штуки возьмут – с этих не убудет.