Диана Гайнулина - Томка вне зоны доступа

– Хорошо.

Я обнял ее за плечо, притянул к себе.

– Как у тебя дела, малыш? Все нормально?

– Вполне.

– Точно?

– Ты же знаешь, я бы сказала.

– Знаю. Но все течет, все меняется.

– Это да.

Она снова уставилась на баскетболистов. Один из них сделал отличный трехочковый бросок.

Утром мы завтракали вместе. Редкий случай совпадения: я не торопился сегодня в офис, а у Тамары первый урок начинался в девять. Я бы мог усомниться в правдивости ее слов и даже попытаться проверить, но с недавних пор я перестал устраивать скандалы из-за ее посещаемости. Забить на домашку, иногда прогулять урок – святое дело для подростка. Анжеле Генриховне я всякий раз обещал разобраться и провести воспитательную беседу, но Томку просил лишь не доводить ситуацию до кипения. Создавать проблемы на ровном месте – дурная привычка.

С настроением у дочери сегодня было получше. Наверно, выспалась. Даже телефон не взяла с собой на завтрак. У меня появилась возможность перекинуться с ней парой слов.

– Насчет вашей Гели…

Томка, помешивая кофе у плиты, обернулась.

– Да, пап?

– Несладко ей пришлось в последнее время?

Она задумалась.

– Наверно, как всегда.

– А как было всегда?

Тамара уселась за стол, посмотрела без всяких эмоций на мою традиционную яичницу с помидорами и колбасой. Ее собственный завтрак, не считая кофе, состоял из вчерашнего бублика и половинки огурца.

– Мне всегда было ее жалко. И сейчас… Она как из космоса к нам прилетела. Нелюдимая такая, тихая, себе на уме. До нее никому никакого дела не было, пока эта гмыринская банда не стала ее донимать.

– А как они ее донимали?

Томка все-таки выловила из моей тарелки кусок колбасы, но как-то без огонька, автоматически.

– Ответит она что-нибудь невпопад у доски, а это потом целую неделю за ней тащится, что-нибудь типа «Гелендваген, привет Белкину».

– В смысле?

– Она однажды на литературе отмочила, что повести Белкина написал Белкин, потому они так и называются. Настроение у нее плохое было.

– Серьезно? – Я едва удержался от улыбки. Приколоться у доски в духе классических ляпов из школьных сочинений – это надо рискнуть.

– А что смешного? – возразила Томка. – Все логично же.

– Ну да. – Я приступил к чаю. – А как она вообще училась?

– Средненько. Что-то лучше, что-то хуже. Английский у нее неплохо идет… Шел неплохо… Алгебра, физика, история – по-разному, неровно, а вот русский и литература – хорошо. Правда, у доски всегда стеснялась отвечать, ступор какой-то находил, заикаться начинала, часто моргать, даже когда знала ответ… Писала она нормально, а вот говорила плохо. Вроде мысль есть, а собрать не может.

Томка сникла. Может, зря я сейчас начал этот разговор? Может, стоило отложить на вечер? Переживания еще свежие, эмоции не улеглись.

– А ты неплохо о ней осведомлена. Откуда знаешь, как она писала?

Тамара совсем стушевалась, спряталась за огурцом. Не надо было мне задавать этот вопрос, особенно таким тоном.

– В сети читала.

Зазвонил мой телефон, и дочь тут же выскочила из-за стола.

– Алло!

– Антон Васильев… эээ, Антон, это Виктория, доброе утро. Удобно говорить?

– Да, слушаю.

Я уже подзабыл о нашем психологе. Я ждал ее звонка вчера, но она не позвонила, и мое непрошеное либидо слегка успокоилось.

– У нас появился повод для встречи. Это касается вопроса, который мы обсудили вчера в коридоре.

– Очень интересно.

– Когда и где вам будет удобно?

Я посмотрел на часы. Краем глаза заметил, как Тамара на диване в гостиной собирает школьный рюкзак. Спешит смыться.

– Часиков в двенадцать я буду в офисе. Адрес есть на визитке.

– Хорошо, годится.

– Тогда я ставлю нашу встречу в расписание. А что за повод, если в общих чертах?

Она замялась, совсем как Тамара минуту назад.

– Боюсь, по телефону будет сложно объяснить. Но это очень важно, поверьте.

– Охотно верю. Тогда до встречи в двенадцать.

У меня как-то потеплело в груди.

– Пап, я умчалась!

Я едва успел дойти до прихожей. Томка, стоя одной ногой на пороге, догрызала огурец. Все такая же растрепанная, в желтой толстовке с капюшоном на голове. Рок-н-ролльщица…

– Дочь, ты бы хоть постирала ее, что ли. Она уже не желтая, а какая-то говнистая.

– Завтра постираю. Чао!

Она послала мне воздушный поцелуй и исчезла за дверью.

Я позвонил в офис и попросил Петю забить окно на двенадцать. Он флегматично поинтересовался, заказывать ли у Насти кофе с печеньем и на сколько персон. Я велел приготовить на всякий случай целый кофейник и коробку «Чоко-пай». Мне хотелось встретить Викторию как можно более радушно.