Александр Комов - Яна

От этой мысли сердце опять сжалось, забилось, затрепетало, дрожь пробежала по телу и перешла к рукам. Отец смотрел на свою любимую дочь, которая, как последняя воровка… Но зачем?! Зачем?! Он же никогда и ни в чём ей не отказывал!

Наташа повернула голову – в дверях никого и тишина. Она быстро сунула пачку в сумку, затем ещё одну, ещё, потом ещё и ещё…

***

На придомовой парковке Павел Янович беседовал с генералом полиции по фамилии Зубов. Генерал был действительно зубастый, с цепким сверлящим взглядом и довольно крутым нравом.

Выслушав генерала, Павел Янович холодно, как ноту протеста, вручил ему кожаную папку с документами.

– Плохо генерал, в общем, плохо, – подытожил Павел Янович. – Если это перейдет в политическую плоскость… в общем, я недоволен.

– Дело сделано, – сказал генерал, – а в общем, Захар докладывал, что всё согласовано, в общем.

– Согласовано с кем?

– С Толей.

– Захар с Толей уже, как фабрика глупостей! Меня до суда довели. Это как? Вы не охренели?

– Павел, я не понял, что за тон? – опешил генерал.

– Тон?! Вы что там думаете, со мной уже так можно? Может, думаете, что я всё, вот-вот и в ящик? Не дождетесь! – угрожающе предупредил Павел Янович и решительно направился к дому, каждым шагом утверждая, что он ещё в силе.

Генерал Зубов, раздраженный таким поворотом… его, генерала, как мальчишку за плохой ответ у доски… и кто… этот… «Да, как бы партнер, да, но мы-то знаем… и если что, можем и не посмотреть, вот тогда и посмотрим», – негодовал он, выезжая за ворота усадьбы.

Павел Янович подошел к дому и, открыв дверь, столкнулся с Наташей.

– Ты куда? – спросил он.

– Я… поеду я, – сказала Наташа, обходя отца боком.

– Наташа, ты… Что-то не так?

С дочерью он всегда как-то таял, добрел, становился нежным, как никогда и ни с кем. Она об этом знала и была благодарна, и пользовалась.

– Поеду, поздно уже… – виновато сказала Наташа и попятилась к машине, задвигая за спину набитую деньгами сумочку.

– Завтра суд, я хочу, чтобы все были.

– Да, конечно, увидимся! – сказала Наташа и прыгнула в машину.

Павел Янович стоял на крыльце огромного дома и с грустью смотрел, как за «Мерседесом» его дочери смыкаются массивные шторы автоматических ворот. Павел Янович тяжело вздохнул и поднял голову к небу.

Сквозь дрожащие листья на него равнодушно смотрела луна.

***

Глубоко за полночь Анна, молодая жена Павла Яновича, в безупречно белой ночной сорочке, как не приходящее в сознание приведение, покачиваясь по коридору, остановилась у распахнутых дверей кабинета.

В лунном свете у большого панорамного окна, неподвижно и одиноко стоял Павел Янович. На нем был домашний халат и тапки. Струйка дыма от толстой сигары, вибрируя, тянулась к потолку.

Анна подошла к винному столику, щедро плеснула коньяк в большой бокал для виски и мутнеющим взглядом уткнулась в луну.

– Опустел дом, – не обращая внимания на Анну, произнес Павел Янович. – Пусто. Внутри пусто.

Анна подошла к мужу, не отрывая взгляд от луны, глотнула коньяк и угловатым движением протянула бокал Павлу Яновичу.

– Хочешь? – спросила она.

Погруженный в свои мысли, Павел Янович глубоко затянулся и выдохнул густое облако табачного дыма.

Конечно, неплохой был человек этот его зам по финансам, профессионал, но не надо было доверять ему слишком много. Жаль. Почему он так повелся? Припугнули? Кого ты испугался, брат?! Я же тебя ценил, холил, лелеял… А теперь ты покойник и всем на тебя плевать. Видимо, ты так и не понял, что в этой жизни всем на всех плевать, всем и на всех. Вот и на меня…

– Всем плевать, – будто подводя итог, вслух сказал Павел Янович, словно отбросил последнюю костяшку на старых счётах.

Вот только в доход или расход? Раньше это «плевать» приносило доход, а теперь щемит в груди. Завтра суд. Плевать ему на этот суд, там всё решено. А здесь? Павел Янович невольно поводил ладонью в области сердца. Вроде не болит, а болит. Давление, пульс – всё в норме, но…

Привычно незамеченная мужем, Анна бесшумной поступью, как невесомый призрак, растворилась, прихватив с собой бутылку коньяка.

Павел Янович стоял в холодном свете луны у большого панорамного окна. Струйка дыма от толстой сигары, вибрируя, тянулась к потолку.

После утренней планерки (или чего-то в этом роде) сотрудники Центрального аппарата специальной службы при администрации, выходя из кабинета директора, расходились по рабочим местам.