Александр Комов - Яна

Каждый год она летала в Испанию только для того, чтобы посетить корриду, надеясь увидеть смерть тореадора. Когда она участвовала в энсьерро, то старалась бежать как можно ближе к быкам, порой она бежала просто рядом, быки не трогали её, видимо, принимали за свою. Испанцы тоже принимали её за свою и очень удивлялись, когда узнавали, что её зовут Наташа и что она прилетела из России на своем самолете. Самолет, конечно, был отцовский, в том числе и поэтому, Наташа время от времени приезжала к отцу на ужин, а иногда оставалась ночевать.

Вторую жену отца она не любила, а когда Павел Янович женился в третий раз, ей было уже всё равно. К тому же дорожала жизнь, расходы росли, и она стала приезжать чаще.

Вот и сейчас, после ужина, она пришла в свою комнату, легла на когда-то любимую кровать, уткнулась в подушку и задремала.

Когда раздался стук в дверь, Наташа открыла глаза, чуть приподнялась на кровати и повернулась на стук.

– Да, пап, входи, – сквозь сон сказала она.

Наташа знала, что никто кроме отца не посмел бы её беспокоить, даже старший брат Анатолий старался держаться от неё подальше.

– Спишь? – спросил Павел Янович.

– Переела, – лениво произнесла она и откинулась на спину. – Твоя жена очень вкусно готовит.

– Брось, ты же знаешь, что… всё это… – он отвел взгляд и махнул рукой.

– Знаю-знаю… – зевнула Наташа.

Павел Янович собрался с мыслями и присел на край кровати.

Он уже несколько раз пытался серьезно поговорить с дочерью, поговорить о важном, о должном, о делах. Но всякий раз нежные отцовские чувства переполняли его, и вся деловая серьезность испарялась, как несущественное и неуместное. Разговор сводился к тому, что Павел Янович переводил ей нужную сумму и, в общем, был доволен!

Но всё-таки он очень хотел, чтобы она приобщилась к управлению компанией и, может быть, потом, в перспективе… сменила бы его в кресле руководителя.

– Наташа, – произнес он, стараясь как можно строже, – хоть ты и не склонна к серьезной работе, но…

В комнату заглянул Анатолий.

– Генерал приехал, что сказать?

Павел Янович, к удивлению для себя, даже обрадовался этой возможности в очередной раз отложить разговор. Он знал, что Наташа ни за что не будет заниматься делами, возможно, даже говорить об этом не станет, но всё же надеялся – а вдруг?! Эту последнюю надежду он терять не хотел, поэтому сразу встал и шагнул к двери.

– Я сейчас. Ты поспи, поспи, – сказал он и вышел из комнаты.

Наташа, лениво потянувшись, повернулась на живот, посмотрела на часы и уронила голову в подушку.

***

Пройдя за отцом в центральную часть дома, где в небольшом холле находился кабинет Павла Яновича, Анатолий повернул к парадной лестнице вниз.

– Я в город, – сказал он.

– Зачем? – недовольно спросил Павел Янович.

– Пап! Что за вопрос?

Анатолий притормозил у лестницы. Он не мог игнорировать настроение отца, но не понимал смысл бесконечных упреков, а мелочную опеку и придирки на каждом шагу терпеть не хотел.

Павла Яновича раздражали ночные похождения сына, но Анатолий успевал заниматься делами, хоть и грубо, с ошибками, но бизнес вёл, к тому же Анатолий был его единственным сыном. Павел Янович вздохнул и недовольно сжал губы.

– Скажи генералу, пусть… Нет, пусть ждет, я спущусь, – сказал он и зашел в кабинет.

***

Оторвав голову от подушки, Наташа посмотрела на часы. «Поеду», – решила она и поднялась с кровати. Взглянув на себя в зеркало, Наташа отряхнулась, оправилась и, прихватив сумочку, вышла в коридор.

Перспектива долгого разговора с отцом её не грела, но тихо спуститься, незаметно сесть в машину и уехать?.. Нет, так нельзя – не простит, надо обязательно попрощаться с отцом. Она подошла к двери его кабинета и заглянула внутрь.

– Пап! – Наташа чуть шире открыла дверь. – Папа!

Свет из коридора узкой полосой проходил по холодному пространству кабинета, цепляя приоткрытую дверку шкаф-сейфа с ключами в замке. В детстве ей всегда хотелось заглянуть в этот волшебный шкаф, но отец никогда не оставлял сейф открытым.

Наташа с легким волнением подошла к сейфу. За массивной дверкой беспорядочно, словно мусор, толстым слоем лежали пачки купюр.

Вообще-то Наташа пренебрежительно даже с презрением относилась к деньгам, но её рука сама потянулась к свежим ещё пахнущим типографской краской купюрам. От прикосновения к чудотворной бумаге в груди что-то екнуло, Наташа одернула руку и оглянулась на дверь.

Тишина. Большой кабинет, огромный дом, и ни единого звука… Наташа усмехнулась, спокойно взяла пачку пятитысячных и положила в свою сумочку, взяла ещё одну и ещё, и… вдруг представила фигуру отца в проеме дверей. Он стоял и молча смотрел, как она…