Александр Комов - Яна

Выплеснув очередное ведро воды в окно горящего здания, мужчина в куртке швырнул пустое ведро на землю.

Пламя уже полностью охватило крышу, и люди беспомощно смотрели на всепожирающую стихию огня.

– Вот оно как, – вслух подумал Лесник. – Вот и нет фермы. Сгорела.

«Так и пилорама… – думал он уже молча, – да и дома-то почти все деревянные, сколько уж погорело… так и всё что хошь, не ровен час… – Тут он почему-то вспомнил о дочери: – Как она там? Всякое может быть… хоть бы приехала, повидаться…»

Помочь он ей ничем не мог, она и не приезжала. Он знал про Евгения, был как-то у них на съемной квартире, один раз был… и больше не ездил, не хотел. К тому же в леспромхозе сплошные передряги – то одно, то другое, странные дела, вот опять пожар – с чего вдруг?

На опушке леса горело деревянное здание свинарника. Рухнула кровля. Яркая вспышка пламени взметнулась к небу.

***

В это же время пламя зажигалки, поднесенное к толстой сигаре, подсветило лицо хозяина шикарного особняка. В холодном сумраке большого кабинета Павел Янович грузно опустился в кресло у камина, в котором с дровами горели только что брошенные туда документы. Пару листочков Павел Янович ещё держал в руке, но после некоторого раздумья, пыхнув толстой кубинской сигарой, отправил их к собратьям, в огонь. Бумага быстро превратилась в пепел. Павел Янович встал и, бросив сигару в камин, подошел к большому панорамному окну.

Холдинг «Интер-групп» он собирал по зернышку, создавал с нуля, ну почти, почти с нуля, создавал, как и многие другие, всеми правдами и неправдами. Других уж нет, а он вот, стоит на ногах твердо. Или не очень? Есть, конечно, вопросы, но когда их не было? Так, пустое…

В последнее время Павел Янович немного потолстел, оплыл и стал уставать. Ничего не поделаешь – возраст. В свои шестьдесят пять он вдруг почувствовал странную щемящую боль где-то в груди, в области солнечного сплетения. Это смутное ощущение тоски и какой-то тревоги выводило его из равновесия, иногда даже не давало уснуть. Ему стало казаться, что всё нужно делать не так, как-то иначе, по-другому, но как иначе он не знал и по-другому не мог.

Внизу, к парадному входу, с визгом тормозов на вираже подъехал автомобиль его до сих пор неженатого тридцатисемилетнего сына.

«Может, если были бы внуки, – мелькнуло в голове Павла Яновича, – и… что-то ещё… должно быть что-то ещё…» – думал он, глядя, как выскочив из машины, Анатолий торопливо взбегал по ступеням крыльца.

Павел Янович поднял взгляд на мрачное уже темное небо. Он попытался вернуть мысль, которая только что вроде витала где-то рядом и, может, она ещё где-то здесь, но в кабинет вошел запыхавшийся Анатолий и включил свет.

– Пап, мы подумали, – направляясь к столу, сказал он, – если эта сволочь начнет давать показания, а это очень, очень может быть… – Анатолий наскоро перевел дух. – В общем, тебе лучше уехать. – Он посмотрел на часы. – Экипаж уже в порту. Если хочешь, Анна полетит с тобой. Запасные паспорта, на всякий случай, на обоих, – добавил Анатолий и положил два паспорта на стол.

– Мне уехать? – удивленно спросил Павел Янович, усаживаясь в рабочее кресло.

– На время, пока утрясется…

– Завтра суд! – напомнил Павел Янович.

– Поэтому лететь надо сегодня, – логично, как нечто очевидное, заключил Анатолий. – Нельзя рисковать, это слишком… Мы решили, что сейчас это…

– Вы решили? – перебил Павел Янович. – С каких это пор кто-то стал решать за меня?

– Пап, лучше бы…

– Лучше бы ты не делал глупостей! Мне не пришлось бы разгребать это дерьмо! – Ударив ладонью по столу, Павел Янович встал и зашагал к выходу. – Уехать! – на ходу сказал он и обернулся. – Если я уеду, тебя разденут до нитки, раздербанят так, что… охнуть не успеешь! Где Наташа?

Анатолий пожал плечами, Павел Янович вышел из кабинета.

***

Обнимая подушку, Наташа в одежде лежала на кровати. Здесь, в её комнате, всё было так же как в детстве. Никто ничего не трогал, не переставлял. Наташа тоже ничего не трогала и не переставляла.

Когда она оставалась в доме на ночь, она приходила сюда после очень позднего, иногда ближе к полуночи, ужина и ложилась спать. Проснувшись к обеду, вставала и уезжала, сожалея о потерянном времени. Она бы вообще не приезжала, если бы не беспредельная дороговизна жизни и не настойчивое желание отца её видеть.

Наверное, она напоминала ему молодость, наверное, потому что была очень похожа на мать, то есть на первую жену Павла Яновича. Такой же экстремальный нрав и бешеная кровь.