Оксана Одрина - Лишний

Продолжая подрагивать от нещадно пробирающего озноба, он повернул ладонь «Светом» вверх. Вот сейчас он и согреется, и не только он один. Анька кивнула.

И вот чудо-фонарик уже почти коснулся солнечного сплетения, а парень, стоя на коленях на оледенелом полу, сильно зажмурился и поджал губы, чтобы только малодушно не орать при такой храброй девчонке – да, сейчас ему будет дико-дико больно, но зато точно придёт и тепло. Чуткие руки Аньки внезапно бережно оплели его плечи со спины, скользнули по груди и замерли у самого сердца, словно от грядущего прострела уберечь хотели.

– Только не бросай меня здесь одного, если что пойдёт не так, – не открывая глаз выдохнул он. – Ладно, Ань?

– Не брошу, – шепнула ему Анька на ухо. – И ты тоже…

Последнее, что слышал Лёшка, прежде чем нелепый, на первый взгляд, и такой обжигающий при близком знакомстве «Тёплый свет» пошёл наперекор себе же и впервые легко сморил именно прилипчивую стынь, затаившуюся под заиндевевшей чёрной рубашкой парня, а не его самого.

– Ты тоже не бросай меня, Лёша…

Вечная мерзлота всегда казалась ему выдумкой. В мерзлоту отдельно, конечно, очень даже верилось, особенно лютой зимой, когда дико дрогнешь на остановке в ожидании маршрутки. А вот на нечто сомнительное «вечность» Лёшка уже давно не уповал. Но только не сегодня. Ведь именно сейчас он медленно шёл по насквозь иззябшему мрачному холлу, и его не отпускало странное чувство – будто всё это не на самом деле, нет, а на грани сна и яви. И вечности. Толстый слой льда на стенах – как такое возможно? Откуда он здесь, почему не тает, когда закончится?..

И хотя вокруг хозяйничала стылость, глубокий голубой цвет инея угнетал, а волосы и одежду припорошила докучливая наморозь, но сам Лёшка всё же чуть согрелся и Аньке помог. Оказалось, что стремный фонарик на прочных лямках не только испепелял адским жаром, но и испускал приятное марево, не причиняя боль вообще, если не вдавливать его со всей силы, а слегка, осторожно касаться. Это радовало, ведь именно боль Лёшка переносил плохо. В детстве серьёзно повредил спину. Долго лежал в больнице, долго учился снова ходить. Кстати, на лестнице в подъезде так расшибся. Произошедшее тогда, не помнил. Может, мозг старательно прятал от него подробности падения в укромные серые уголки, чтобы не травмировать лишний раз и без того пострадавшее детство. Или просто Лёшка был маленький и не запомнил. Мама говорила, что он поскользнулся на ступенях и не удержался, а она вовремя не поймала. В любом случае в немощь больше не хотелось. Он жаждал скорее попасть домой, в собственную комнату. Но для начала нужно выбраться из Запустенья самому и помочь Аньке и Сашке.

Впереди всё маячил проём в комнату, которую он видел, когда только пришёл в себя. Обернулся к спутнице: она стояла рядом. Такая смелая и тревожная одновременно, Анька крепко сжимала его руку и молчала. Может, ждала от него чего-то. Вот только чего именно…

– Что это было, Ань? – первым нарушил давящую тишину Лёшка. – Там, в том доме. Что за вода? Или мы всё ещё там? Или… где мы?

– Это был страх Ильи, – тихо отозвалась Аня, опасливо глядя в студёную даль теряющегося в кромешной тьме просторного коридора. – Само место – заброшенная усадьба, – есть Запустенье. Мы все еще здесь. Обычно мы с ребятами приезжаем к особняку на микроавтобусе и заходим с улицы, чтобы излишне не беспокоить Запустенье, не пробуждать Пагуб. Но вы с Ильей перешли сюда через знак Порядка. Это очень опасно, Лёш. Ведь, прежде чем мы решаемся на вход, Андрей Анатольевич каждый раз проверяет, насколько холодно внутри, и только после даёт разрешение идти. Или не дает. Когда врываешься сюда, не думая ни о себе, ни о команде, жди беды. Запустенье мстительно, и стоит разозлить его – не выберешься, как ни старайся. Если Оно вдруг взбрыкнёт и вздумает расправиться с тобой, то просто скопирует любой из твоих потаенных страхов и сделает его живыми, а тебя мёртвым. И не уйти от Него, и не скрыться. Оно найдёт тебя везде по твоей панике. Достаточно любой мелочи: запах, цвет, звук – и жуть поглощает всё вокруг. И всех. Или очень быстро беги, или ты совсем скоро труп.

– Или сопротивляйся, – хмыкнул Лёшка и поежился от колючей промерзшей насквозь одежды. – Да, кажется, я начинаю что-то во всём этом безумстве понимать.

– На этот раз у тебя получилось спастись, Лёша, – грустно улыбнулась Аня. И тут же задорно подбодрила: – Так держать, Дефект!