Дмитрий Сафонов - Энские истории

Просыпаться в понедельник мне вовсе не хотелось. Просыпаться ранним утром в понедельник — это все равно, что заболеть в выходные. Две вещи в жизни даются мне тяжело: проснуться в понедельник на работу и не заснуть в новогоднюю ночь перед телевизором.

А еще не хотелось, конечно, потому, что сон был хороший. В этом сне… Впрочем, подробнее не стоит. Но вот что интересно: ТАК, как я делала это во сне, наяву я еще ни разу не пробовала. Поэтому, пробудившись, но еще не открыв глаза, я первым делом все мысленно повторила, и даже задействовала механическую память, попытавшись принять самые причудливые позы. Некоторые были чересчур сложные — я так и не поняла, дают ли они какие-то преимущества или нет. Словом, последующие полчаса проплыли в приятной истоме.

Честно говоря, я сама не могу понять, какое отношение события понедельника имеют к моему прекрасному сну: видимой, очевидной связи здесь не прослеживается. Значит, надо получше покопаться в глубинах своего подсознания: все в мире связано друг с другом, просто довольно часто эта связь выражена в неявной форме. Я, например, абсолютно в этом уверена; ну, а если вы не читали Фрейда — это не мои проблемы.

Коля Крайнов проснулся без четверти шесть; неспешно прошел в ванную, пустил холодную воду и с удовольствием умылся, смачно сплевывая и сморкаясь в железную раковину, испещренную черными точками отколотой эмали; вокруг этих точек пламенели рыжие языки ржавчины. В прихожей тихонько поскуливал Рекс; ему не терпелось опорожнить раздувшийся за ночь мочевой пузырь.

Его хозяин покинул ванную и зашел в маленькую комнатку по соседству; раздался шум падающей воды; Рекс заскулил еще громче и пару раз гавкнул.

Крайнов взял висевший на вешалке поводок и открыл дверь. Рекс с радостным визгом бросился на улицу, дробно клацая когтями по отполированным бетонным ступенькам. Он распахнул мордой хлипкую фанерную дверь подъезда и, растопырив задние лапы, выпуская на ходу горячую мочу, опрометью помчался в ближайшие кусты.

Николай спускался по лестнице, когда услышал грохот выстрела. Он вжался в стену и с опаской выглянул из окна между этажами: на улице никого не было, а перед раскидистыми кустами акации, в луже темной дымящейся крови бился в предсмертных судорогах его пес.

Крайнов быстрыми скачками вернулся в квартиру, достал из шкафа пистолет (после стрельб он не поехал в отдел и забрал оружие домой; сейчас это оказалось как нельзя кстати), снял его с предохранителя и передернул затвор. Затем он осторожно вышел из дому.

Прерывистой "змейкой", низко пригибаясь к земле, Крайнов обогнул кусты и зашел в тыл предполагаемому противнику. Никого. Сразу за густой зеленой изгородью, любимым местом собак, алкоголиков и влюбленных парочек, стоял невысокий покосившийся заборчик прилегающего детского сада. Крайнов внимательно осмотрелся. В одном месте, прямо напротив трупа уже затихшего Рекса, трава была слегка примята. Николай понял, что неизвестный стрелок поджидал свою жертву именно здесь; он пригнулся еще ниже и еще внимательнее стал оглядываться. Вдруг ему показалось, что там, за заборчиком, рядом с беседкой, мелькнула какая-то быстрая тень. Держа перед собой пистолет, Николай кинулся вдогонку. Он быстро перевалился через ограду, прыгнул в сторону и притаился за огромной ярко раскрашенной железобетонной курицей. Никакого движения больше не было видно. Короткими перебежками Крайнов стал подбираться ближе к беседке; наконец, вскинув пистолет, он обежал ее кругом; но там никого не оказалось. Николай понял, что обнаружить злоумышленника ему уже не удастся; он злобно сплюнул, поставил пистолет на предохранитель и выпрямился во весь рост.

Самые нехорошие мысли крутились в его голове; самые дурные предчувствия терзали грудь. Он вернулся к издохшему Рексу, опустился рядом с ним на корточки и долго так сидел, тяжело вздыхая и потирая сухие глаза. Потом он сходил домой, принес грязную наволочку и лопату; выкопал яму, завернул еще не остывшее тело пса в это подобие савана, аккуратно опустил Рекса на дно ямы и быстро закопал. Затем он решительно повернулся, положил лопату на плечо и направился домой; и, открывая дверь подъезда, как будто бы что-то вспомнил. Он отбросил лопату и бегом вернулся в кусты, опустился на колени и принялся ползать в густой траве, натыкаясь на пустые бутылки, втоптанные в землю пробки и перепревшие фекалии. Наконец его поиски увенчались успехом; он нашел стреляную гильзу. Понюхал ее, приложил к щеке; странно, она была уже холодной. Да вроде и запах сгоревшего пороха успел порядком выветриться… Но, с другой стороны, с момента выстрела прошло как минимум полчаса; чего бы ей не остыть? А запах? Он, безусловно, есть, просто его перебивает другой, более резкий и неприятный; ядовитый запах человеческих, кошачьих и собачьих испражнений; обычное дело; к сожалению, сеть общественных туалетов у нас ПОКА ЕЩЕ не развита. То есть развита, но не до конца. В общем, вынуждены гадить где придется. Но это пока. Когда-нибудь все изменится.