Дмитрий Сафонов - Энские истории

— Подождите… — я застыл, совершенно ошеломленный. — Сын Квасного?! То есть этот мальчик — сын Квасного, а не Сундука? Вот оно что! Он моими руками украл чужого ребенка и собирался получить за него выкуп! А меня убил, чтобы свалить все на убитого и окончательно запутать следы! Вот гад! Но постойте, все равно кое-что неясно. С этим снотворным… Зачем оно потребовалось? Ведь мальчик и так согласился ехать; он сам залез ко мне в машину — ждал, что я отвезу его к отцу. Получается, мальчик должен был спать, чтобы не видеть кого-то, кого он мог узнать. Ага! Так что же, он все-таки знал Сундука? Или нет? Кто подмешал снотворное в сок? И почему ребенок должен был выпить непременно целую бутылочку? Да… Картина, конечно, приобрела новые краски, но понятнее она не стала.

— А вы не торопитесь, — посоветовал незнакомец. — Вспомните, что было дальше. Может быть, это нам поможет.

— Да, да… — рассеянно подтвердил я. — Что же было дальше?..

— Я лежал в подъезде, и словно видел себя со стороны: ноги вытянуты, вокруг головы — черная липкая лужа. По мне уже начали ползать мухи, привлеченные тяжелым густым запахом крови. Я был в ужасе. Мне казалось, что я сплю и вижу кошмарный сон. Я очень хотел проснуться. И не мог. Я старался изо всех сил — и не мог.

— Я очнулся от того, что кто-то закричал. Я открыл глаза, и сознание моментально вернулось на привычное место — точно не знаю, где оно находится. Судя по тому, что мой рот был широко открыт, а мышцы под нижней челюстью свело тряской судорогой — стало быть, и крик тоже был мой…

Я машинально охлопал себя по карманам в поисках сигарет, закурил и оглянулся. На заднем сиденьи мирно спал мальчик, подтянув колени к животу. Кудрявая прядь белых волос, свесившись со лба, переливалась и блестела на солнце.

Увидев мальчика, я успокоился. "Значит, это был только сон." Но странно — чем больше я старался убедить себя в этом, тем меньше в это верил. Меня одолевали нехорошие предчувствия. Я вышел из машины, чтобы слегка размяться. Очень хотелось пить.

Часы показывали полдень. "Ничего, подождет", — подумал я, имея в виду Сундука.

В этот момент со стороны дороги послышался надсадный гул мощных моторов, рассерженное шуршание широких шин по пересохшему шершавому асфальту и обрывки веселой мелодии, разбросанные ветром как попало, безо всякого порядка. Плавно покачиваясь, неспешно катились разноцветные фургоны передвижного цирка шапито.

Все повторялось. Или я во сне предвосхитил будущие события?

Дождавшись, когда повозки циркачей скроются из виду, я сел за руль и поехал на улицу Фруктовую. Дорога показалась мне знакомой, хотя раньше ездить по ней не приходилось. Ровно через час я подъехал к назначенному месту. Вошел в подъезд и стал подниматься по лестнице. Дойдя до того места, где я лежал во сне, убитый подлым Сундуком, я остановился, осветил зажигалкой пол и внимательно пригляделся. Не знаю, что я надеялся там увидеть. Кровь? Чью? Ведь я был еще жив. Эта мысль показалась мне забавной. Особенно слово "еще".

Я поднялся этажом выше и позвонил в 32 квартиру. Никого. Меня это не удивило! Вот что странно! Я словно знал все заранее.

Я спустился на улицу, взял мальчика на руки и принес его в квартиру. Положил на продавленный диван в той комнате, что поменьше, а сам сел за стол — в той, что побольше.

Вскоре появился Сундук. Я посмотрел на часы — прошло полчаса после нашего приезда. Совпадения продолжались. Меня уже нельзя было застать врасплох. Я был готов.

— Извини, старик, опоздал. Самолет из Москвы задержали на полтора часа, — он заискивающе развел руками. Глаза его бегали.

— Ничего, — ответил я. — Мы тоже совсем недавно приехали. Понимаешь, вдруг очень захотелось спать. Ну, я съехал с дороги, и мы проспали полтора часа. А мальчик — тот до сих пор спит.

Сундук встал, прошел в соседнюю комнату, окинул беглым взглядом маленькое тело, лежащее на продавленном диване, и некоторое время стоял у изголовья, молча прислушиваясь к ровному дыханию ребенка.

Затем он вернулся, сел напротив меня, покрутил своими выпуклыми глазами и спросил:

— А ты почему уснул? Напился, что ли? Разморило на жаре-то?

Я рассердился:

— Почему это "напился"? Ничего я не пил, кроме грейпфрутового сока. Он меня угостил. Половину выпил он, а половину — я.

— Ты хочешь сказать, — прошипел Сундук, — что он выпил не ВЕСЬ сок?

— Не весь. Говорю ж тебе — половину. А что в этом такого?

Сундук как-то нехорошо улыбнулся и покачал головой: