Дмитрий Сафонов - Ласковый убийца

— Виталь, мы же ничем не рискуем. Попробуем пару разиков. Не пойдет — не надо. А?

— Черт с тобой. Уговорил, — добродушно проворчал Спрогис. — Значит, завтрашний "подвал" за тобой?

— Конечно, — бодро ответил Ремизов.

— Смотри, давай быстрее. Через три часа — подписывать номер в тираж.

— Успею! — заверил его Ремизов. — Клянусь! Слово кабальеро!

На следующее утро Ремизов вновь пришел к главному редактору издательства «Стар-бук».

— Здравствуйте! Газеты читаете?

— Нет, спасибо, — вежливо ответил редактор. — Мне и рукописи хватило.

— Ну как? — полюбопытствовал Ремизов. — Заинтересовались?

— Честно говоря, — скривился редактор, — мы ожидали чего-то большего.

— То есть? Что вам не понравилось?

— Ну, понимаете, — издалека начал редактор. — Тема уж больно избитая. Если собрать все книги, посвященные золоту партии, то получится два больших книжных шкафа. Народ это берет неохотно. И еще… Мне показалось, что у Алексея Борисовича вроде как изменился стиль.

— Ну и что? — парировал Ремизов. — У Алексея Борисовича многое что изменилось. Извините, у меня нет времени долго вас уговаривать, поэтому буду краток, — Ремизов развернул свежую газету на второй странице. — Вот послушайте. Некоторые отрывки."…и что бы ни случилось, его жизненные идеалы оставались неизменными…". Или вот: "…он не боялся ни сановных чинов, ни высоких званий — главной целью работы и смыслом жизни для него всегда оставалась истина…". А вот это, оцените: "По долгу службы Алексей постоянно вел самые опасные журналистские расследования. Ему не раз советовали и даже угрожали: "Отступись!", но он был не из тех, кого так легко запугать.". А вот ближе к нашей теме: "Свои самые громкие, интересные и захватывающие дела Алексей описывал в книгах. Он творил под псевдонимом Алексей Угаров. И только после его трагической гибели многие коллеги впервые узнали, что скромный, милый парень Алеша Болтушко и модный, знаменитый, популярный писатель Алексей Угаров — один и тот же человек. Которого — увы! — уже нет с нами." В этом месте все плачут. И — финальный аккорд! "По достоверным сведениям, имеющимся у редакции, гибель нашего друга Алексея Борисовича Болтушко напрямую связана с расследованием, которое он начал незадолго до смерти. К счастью, результаты своей работы он успел описать в новой книге, которая готовится к выходу в одном из московских книжных издательств. К сожалению, это будет его последняя книга. И, видимо, самая главная, если он, не задумываясь, отдал за нее жизнь. "Столичный комсомолец" планирует раз в неделю печатать отрывки из нового романа Алексея Угарова (Болтушко).". Ну? Что скажете?

— Здорово! — редактор покачал головой. — С такой рекламой…

— Да с такой биографией! — перебил Ремизов. — Писатель не каждый день умирает — только один раз! Грех этим не воспользоваться! Вы продадите тираж вдвое больше обычного!

— Да, пожалуй, вы правы. А рукопись… Разделю на четыре части и раздам своим бездельникам. Они за три дня все перепишут. Ведь у покойного, я так понимаю, претензий не будет?

— Он будет счастлив! — заверил Ремизов.

— Ну, вот и хорошо! — обрадовался редактор. — Вы знаете, я беседовал с коммерческим директором… Мы можем предложить вам…

— Стоп! — прервал его Ремизов. — Мысленно умножьте на два ту сумму, которую вы хотите назвать. При этом проведите десять раз языком по небу, повторяя про себя: "Издательств много, а "Столичный комсомолец" — один".

В конце концов они договорились.

ГДЕ-ТО ВЫСОКО НА ЛУБЯНКЕ.

Он чувствовал себя очень плохо. Судя по всему, снова разыгралась язва. Конечно, питаешься нерегулярно, работа нервная, много куришь — где уж тут сохранить здоровье?

Как дело доходит до медосмотра — тут все здоровы, ни на что не жалуются, ну просто богатыри — а что делать? Надо держаться за место.

Вот если бы вовремя выплатили пайковые, да компенсацию за обмундирование, тогда бы он купил наконец старшему — фирменные кроссовки, а младшему — железную дорогу. Хотя… Вряд ли хватило бы на все сразу.

Чертова служба, чертова жизнь, чертова страна! Да когда же все это кончится?!

— Товарищ подполковник, зайдите, пожалуйста. Вас ждут с докладом.

Ну надо же! Как мило это звучит в армии. Там не говорят: "подполковник", просто — "полковник", отбрасывая приставку "под", как ненужную. А здесь? Обязательно подчеркнут: "подполковник". Даже всякая вошь, типа адъютанта. Сам — какой-то старлей, ну скажи ты "полковник", польсти самолюбию; у меня — язва, двое детей, жена с варикозной болезнью, всякую охоту отбивает, да еще эта вот дурацкая приставка "под"! Оставь мне язву, детей, жену с ее венами, но выкинь приставку!