Дмитрий Сафонов - Ласковый убийца

— Поехали! — решительно сказал он. — Посмотрим, кто там на меня стучит.

— Сейчас, я только переоденусь, — Ремизов встал и направился в другую комнату. — Кстати, — он обернулся на пороге, — там, в шкафу, есть виски. Может, хотите виски?

Он быстро переоделся, прислушался к шуму в соседней комнате, потихоньку отодвинул шкаф. Достал завернутый в тряпку новенький пистолет Макарова: купил на базаре, когда был в командировке в Чечне. Ничего не бывает зря. Все пригодится. Рано или поздно. Надо только дождаться.

На следующий день в «Столичном комсомольце» появилась большая фотография Алексея Борисовича Болтушко в траурной рамке. Автором статьи был молодой, но очень талантливый журналист — Борис Туманов.

Прокопенко обнаружили сидящим в своей машине на территории гаражного кооператива неподалеку от железнодорожной станции «Станколит». К тому времени он уже остыл. Майор был убит двумя выстрелами в голову. В упор — на лице остались следы пороховой гари, а мозги серыми склизкими кусочками разлетелись по всему салону.

Ремизов сумел убедить Надю в том, что ей необходимо срочно уехать. Он купил две путевки в Турцию: для этого не требовалась виза. Надя поставила единственное условие: она уедет не раньше, чем похоронят Алешу. Ремизов согласился. Их самолет улетал через два дня.

Он оставил Надю на попечение ее мамы и строго-настрого запретил выходить из дому. А сам забрал ключи от квартиры и поехал за ее вещами.

Вещей набралось три больших чемодана: он упаковал в них всю женскую одежду, найденную в квартире.

Внезапно раздался звонок в дверь. Ремизов постоял, раздумывая, стоит ли открывать. Затем на цыпочках прокрался в прихожую и посмотрел в глазок.

Он увидел мужчину своего возраста, узкого в плечах, сутулого, с большим крючковатым носом. Немного помедлив, Ремизов открыл.

Посетитель смущенно переминался с ноги на ногу, не знал, куда деть руки, постоянно кашлял и крутил головой. Увидев Ремизова, он смутился еще больше.

— Добрый день. Скажите пожалуйста, могу я видеть Надежду?

— Ее, к сожалению, нет дома. Может быть, ей что-нибудь передать?

— Нет, спасибо. Пожалуй, не надо. Я как-нибудь в другой раз, — он развернулся, собираясь уходить. Затем опять повернулся к Ремизову. — Такая ужасная трагедия. Я хотел выразить свои соболезнования.

— Я передам, — мягко сказал Ремизов. — Я обязательно передам. От кого, позвольте узнать?

— Моя фамилия ей ничего не скажет. Но на всякий случай запомните: Ефимов.

— Ах! — воскликнул Ремизов. — Ну почему же не скажет? Ведь вы — писатель, правда?

Ефимов ошалело уставился на него.

— Ну, в общем… Это, конечно, высокое звание… Его еще нужно заслужить… Но в целом…

— Не прибедняйтесь, — перебил его Ремизов. Он выглядел очень радушным, но в квартиру не приглашал. — Надежда Викторовна говорила мне о вас. Она прочитала первую часть вашей рукописи. Ей очень понравилось.

Ефимов покрылся красными пятнами, сердце его радостно забилось и он сказал, тяжело переводя дыхание:

— Да что вы? Ей — понравилось?! — он рассмеялся тихим счастливым смехом. Затем вдруг резко умолк и с подозрением посмотрел на Ремизова. — Позвольте узнать… Извините за нескромный вопрос… А вы кто такой?

— Я? Двоюродный брат Надежды Викторовны. Андрей. Она вам ничего про меня не рассказывала?

Ефимов опять густо покраснел и сделал глотательное движение.

— Видите ли… Мы с ней лично не знакомы… Пока, к сожалению, не было случая.

— Это ничего, — успокоил Ремизов. — Я вас обязательно представлю. Хотите?

Тут уж Ефимов весь залился краской — с головы до ног, так, что чуть не задымился.

— Да, — опустив глаза, тихо ответил он.

— Приходите к нам запросто, — вещал Ремизов. — Только не сейчас, а чуть попозже, когда первая боль немного утихнет. Ну, скажем, через месяц. Откровенно говоря, — он понизил голос до интимного шепота, — хоть это и не принято: о покойниках либо хорошо, либо ничего, но, между нами — я недолюбливал Алексея Борисовича. Я всегда считал, что Надя достойна лучшей участи. Она — современная женщина, интересная, красивая, с широкими взглядами. Ей нужен сильный, умный мужчина, желательно — с ярко выраженным творческим началом. А? Как вы считаете?

Ефимов только пожал покатыми плечами, не находя, что ответить.

— Знаете, — продолжал Ремизов. — Вы обязательно к нам приходите. Надя будет очень рада с вами познакомиться, — он помолчал, словно раздумывая о чем-то. — Скажите, могу я попросить вас об одном одолжении… — нерешительно сказал он и тут же перебил себя, — хотя нет, пожалуй, не стоит.