Андрей Терехов - Волк в ее голове. Часть III

– Куда мы? – робко спрашивает Диана. – Жень?

Леонидас бросает на неё сердитый взгляд.

– Скажи, ты вообще подумала сказать мне, где Артур? Пока…

– Сорян, – перебиваю я, – а вы вообще подумали сказать мне, где Диана, пока я тут бегал и расспрашивал всех, как попка-дурак?

– Это другое! – отрезает Леонидас.

– Или вы подумали сказать ей, что ЕЙ надо учиться? Что ей надо где-то есть?

– Чел!..

– Что ей надо где-то спать? Где-то жить?

– Чел. Заткнись. Пожалуйста. Блин. Пожалуйста.

Диана пристально смотрит на меня. Лицо её бледно, пальцы касаются лба, словно у неё от боли раскалывается череп.

– Милый друг, можно вопросы буду задавать я?

Голос Леонидаса звучит резко, грубо, и хочется ответить тем же. Я облокачиваюсь на спинку его сиденья, вытягиваю шею вперёд и выплёвываю в эту вылизанную бороду:

– С какой радости? Потому что за рулём? – холодные пальцы Дианы предостерегающе касаются моей руки, но я и не думаю замолкать: – Потому что старше? Потому что классный руководитель?

– НЕ ПЕРЕБИВАЙ МЕ…

– Так скажите хоть че-то толковое. Куда вы несётесь, как курица с отрубленной головой?

Под пятой точкой по-прежнему что-то мешается, и судорожным движением я вытаскиваю из-под себя зелёный треугольник медиатора.

– Если твой отец не появится или не начнёт отвечать на звонки, – жёстко говорит Леонидас, – я передаю тебя в органы опеки.

У меня внутри всё напрягается. Диана прикасается кончиками пальцев к плечу Леонидаса, но он рычит:

– Не лезь!

– Может, узнаете моё мнение? – спрашиваю я.

– С таким подходом к учёбе и поведению тебе следует учиться в более подходящем месте.

– Вам следует найти более подходящую по возрасту содержанку.

Леонидас напрягается. Диана с возмущением поворачивается ко мне.

– Чел!

– Да на фиг этот цирк! – я машу руками. – Сколько у вас разница? Двадцать лет? Тридцать? Ты будешь менять ему подгузники, когда лет через пять у него начнётся старческое недержание?

– Милый друг!.. – голос Леонидаса дрожит.

– Че, «милый друг»? ЧЕ? Вы, блин, знаете, как она живёт? Вы знаете, че с ней вообще творится? Или дали денег и забыли, пока у вас не зачешется в одном месте? Давайте, давайте, везите меня в опеку, им будет интересно узнать, что учитель гимназии – сратый ПЕДОФИЛ!

– Бесишь.

Диана так произносит это, что мои челюсти захлопываются сами собой. Я складываю руки на груди и отворачиваюсь.

Леонидас резко, с визгом покрышек сворачивает к тротуару и останавливается. Он выскакивает из машины и силой, больно схватив за руку, выдёргивает меня наружу.

– Эй!

По инерции я пробегаю пару шагов и едва не поскальзываюсь на инистом асфальте.

– Свободен, – глухо, едва сдерживая себя, выпаливает Леонидас.

Диана наполовину вылезает с водительской стороны и испуганно смотрит на нас. Её чёрную чёлку треплет ветер – то закрывает, то открывает лицо. Насколько Диана беспомощна, слабовольна, послушна сейчас, и насколько легко она избивала отца Николая.

Это бесит.

– Прекрасно. Спасибки за поездку. Ах да, – я делаю шаг к Леонидасу и только сейчас замечаю, что он в темно-синих сланцах, – передавайте привет вашей жене и доче…

Меня дёргает в сторону, щека немеет от боли.

– Не смей!

– Жень! – вскрикивает Диана.

Леонидас с шумом выдыхает носом воздух и трёт отбитую руку.

Мне сейчас дали пощёчину? После секундного шока из меня вылетает смешинка, за ней – другая.

Кто даёт пощёчины в начале XXI века?

– Это тоже, потому что старше?

Леонидас отворачивается к машине, заталкивает протестующую Диану на пассажирское сиденье. В мою сторону летит пакет с жёлтыми розочками. Я чудом ловлю его, и по закону подлости удар приходится по больному пальцу.

– И ещё раз «Ах да»! – продолжаю я издевательским, вибрирующим голосом, пока Леонидас с грохотом, с лязгом захлопывает дверцу. – Не забывайте пользоваться презиками. Иначе вы…

«Субару» с воем устремляется прочь, и мне приходится кричать остаток фразы:

– Иначе вы совсем запутаетесь, кто из вас ребёнок, а кто взрослый!

Некоторое время я иду следом за машиной: на автомате, не думая и не понимая, где я, кто я и куда движусь. В голове крутятся фрагменты разговора, и одна за другой возникают новые фразы – порезче, похлеще.

«Не забудьте купить подгузники для взрослых!»

«Кто из вас будет ходить за его пенсией?»

«Вы уже купили место на кладбище?»

Я хочу догнать машину, высказать всё это и увидеть муки совести на лицах Дианы и Леонидаса, но путь мне преграждает светофор.