Татьяна Бочарова - Черное облако души [litres]

Никита замолчал, сжимая руки под столом в кулаки.

– Ты говоришь ужасные вещи, – произнесла Маша. – Хочешь сказать, что эта… Влада… столкнула твою жену с лестницы?

Он молча кивнул.

– Что было дальше? – спросила она.

– Она исчезла. Ее нигде не могли найти. А потом она возникла снова: попросила помощи, сказала, что непричастна к гибели Нади, ей грозит опасность. Я увёз ее далеко от Москвы, жил с ней в загородном доме, простил ей все. Но что-то пошло не так. С недавнего времени я понял, что она продолжает обманывать меня. Это было выше моих сил. Я решил приехать сюда и расспросить соседей, может быть, они знают Владу, объяснят мне ее странности. – Никита поглядел на Машу с грустью. – Вот, собственно, и все.

Она тоже смотрела на него, пристально, внимательно, словно собиралась рисовать с него портрет.

– Я не знаю, что тебе сказать, Ник.

Он вздрогнул. «Ник»! Именно так она называла его в ту сумасшедшую неделю. Тогда ему это очень нравилось.

– Я не знаю, что сказать, – повторила она чуть громче. – Я правда не знаю никакую Владу. Я вообще мало общаюсь с людьми. В основном занимаюсь вязанием. Иногда, очень редко, даю частные уроки фортепиано. Впрочем, в последнее время я это дело забросила.

– Но как же так? – не поверил Никита. – Ведь это мистика какая-то. Откуда неизвестная девчонка может знать наши имена, фамилии, подробности наших отношений? Вспомни, может, среди твоих учеников…

Она покачала головой.

– Нет, среди них не было такой. Сколько ей лет?

– Примерно восемнадцать-девятнадцать. Высокая, рыжеволосая, кудрявая. Одинаково владеет обеими руками, в зависимости от настроения.

– Даже предположений нет. Понятия не имею, откуда она могла узнать о нас.

Никита кивнул и уткнулся в чашку. Он пытался понять, врет ли сейчас Маша или нет. Наверняка она знает Владу. Но почему упорно не желает сказать правду?

– Ник.

– Да?

– Посмотри на меня.

Он поднял глаза.

– Какой ты стал – злой, седой. Ты постарел, Ник. Ты несчастлив. Раньше ты был другим. – Она протянула худую руку и коснулась его волос. – Если б ты знал, как я ждала тебя тогда! Все думала: вот распахнется дверь, ты войдёшь, и мы будем вместе – я, ты, и наша девочка. Ведь ты же любил меня.

Ее пальцы ерошили его волосы. Сердце Никиты начало плавиться и растекаться горячей лавой по груди. Он встал, подхватил ее невесомое тельце, вынул из коляски и посадил к себе на колени.

– Моя бедная девочка…

– Я знаю, о чем ты думаешь сейчас, – сказала она, прижимаясь виском к его щеке. – Я обманываю тебя, а сама каким-то образом подослала к тебе эту Владу, чтобы… разрушить твою семью и вернуть тебя к себе. Но это не так! Я и не думала так поступать.

– Я верю тебе. – Никита бережно баюкал ее на коленях, точно ребёнка.

Он испытывал щемящую нежность и одновременно жгучее чувство вины. Из-за него она калека, он походя разрушил ее жизнь, оставив одну в этой дыре, безоружную перед жестокой судьбой, одинокую и уязвимую…

Он не знал, сколько они сидели так, молча, тесно прильнув друг к дружке, глотая непролитые слёзы. Время остановилось, и минуты превратились в вечность. Наконец Маша приподняла голову с Никитиного плеча.

– Ник, уже ночь.

Он с удивлением увидел, что в комнате темно. В темноте ее глаза казались огромными и бездонными, излучающими тихий свет.

– Ты устала? – спросил он ее.

– Нет.

Он услышал по голосу, что она улыбается.

– Отчего мне уставать? Я счастлива. Это ведь невозможно – то, что происходит. Так не бывает.

– Бывает. – Никита погладил ее по щеке. Она была прохладной и бархатистой. – Я – вот он, рядом. И я больше не брошу тебя. Никогда.

– Ах, Ник, что за ерунду ты говоришь. Неужели ты не понимаешь? Поздно, слишком поздно. Ничего больше не осталось. Только бесконечные клубки шерсти.

– Перестань. – Он нежно коснулся губами ее лба. – Все осталось. Ты нужна мне любая. Я ведь… помнил о тебе все это время. Скучал.

– Звучит как издевательство.

– Знаю. – Никита вздохнул. – Ну, прости. Я постараюсь загладить свою вину, буду самым нежным и любящим. Честно.

Она засмеялась, легко и звонко, точно птичка защебетала.

– Ладно, Ник, не подлизывайся. Я верю тебе. Вряд ли ты уедешь от меня в этот раз. Ты старик. Седой старик. Твоё место рядом со мной, сколько нам отпущено.

– Будем надеяться, что достаточно, – усмехнулся Никита. – Я думаю, нужно поспать хоть немного. Я проехал на машине восемьсот километров.

– Вот тут я тебя узнаю, – восхищенно проговорила Маша. – Герой.