Сергей Пономаренко - Ночи темной луны

Мне надоело прикидываться спящим, и я придвинулся к ее горячему телу, прикрытому лишь тонюсенькой ночной рубашкой. Понимая, что сон не вернется, я решил заняться с ней любовью, лишь бы не лежать, уставившись в потолок и считая баранов. Аня отвернулась от меня, нервно прошептав, что очень устала и ей завтра рано вставать. Ее тело под моей рукой медленно остывало, или мне это только показалось? Я перевернулся на другой бок, мысленно сказав ей: «Не хочешь — не надо, завтра у меня встреча с Танюшей и нам будет чем заняться».

Я тогда не знал, что утром для меня начнется другая жизнь и я потеряю все, что еще имел в ту ночь. Вскоре я заснул, а потом наступило то самое утро.

Сырой мрак утра в окне вызывал чувство безысходности, насморк и боли в пояснице. Будильник, старый подлец, аж изошелся…

Аня оторвалась от чтения — поезд подъезжал к ее станции. Ей было чудно читать дневник мужа, его наивные сентенции, за которыми скрывался страх. Он ей напоминал нашкодившего кота, который, увидев хозяйку, своим мурлыканьем пытается смягчить ее гнев.

Она по-прежнему считала его первопричиной гибели сына: любовные похождения мужа заставили ее из мести искать успокоения в чужих объятиях, пока она по-настоящему не влюбилась. Занятые собой взрослые не уделяли должного внимания сыну, а потом стало поздно…

Этого Саше оказалось мало, и он тут же вляпался в следующую авантюру, заставив ее вновь страдать из-за своей глупости. Возможно, этот дневник, даже если не поможет определить его нынешнее местопребывание, но для бандитов станет подтверждением того, что ее и мужа ничего не связывает уже долгое время, кроме штампа в паспорте, и их претензии к ней безосновательны. Александр для нее посторонний человек.

Оказавшись дома, Аня с нетерпением открыла дневник и продолжила чтение.

Она получила истинное наслаждение, прочитав, как Сашу «отфутболила» его прежняя любовница Таня. Его путаные размышления об обстоятельствах смерти сына привели ее в замешательство: до сих пор она не подвергала сомнению официальную версию гибели Костика — самоубийство, хотя причины, подтолкнувшие его к этому, были ей непонятны. А информация, полученная от Владика, пусть и таким варварским способом, и послужившая поводом для Саши начать расследование обстоятельств гибели сына, заставила ее засомневаться в справедливости своих умозаключений в отношении мужа.

Утром, в четверть седьмого, я занял наблюдательный пункт в подъезде указанного Владиком дома. Я находился на площадке между вторым и третьим этажом, определяя по шуму, дверь какой квартиры открывается, и смотрел в окно, нет ли в числе выходящих Боди Протагона. Я хорошо помнил лица ухмыляющихся парней с кладбища и не боялся ошибиться.

На каждой площадке находилось четыре двери, и я свободно ориентировался по звуку, какая из них выпускает нервно спешащих хозяев. Долгое ожидание напомнило мне, как не так давно я, полный надежд и любви, ожидал Татьяну и что из этого вышло…

Еще недавно я был влюблен в нее по самые уши, не представляя расставания с ней. Прошло всего три дня после нашей последней встречи, и ее образ потускнел в моей памяти, оставив в покое сердце и душу. Возможно, в этом мне помогло мое уязвленное самолюбие.

Меня потрясло не то, что она трахалась с другим, а то, что ее слова, сказанные в момент близости другому мужчине, были теми же, что я слышал от нее. Я считал себя «эксклюзивом», а оказалось, что для нее был обыкновенным «ширпотребом». Два года мы шли к тому, чтобы в одно мгновение расстаться навсегда, когда уже не было никаких преград, чтобы быть вместе.

«Смерть Костика дала мне свободу, о которой я втайне мечтал, боясь себе в этом признаться!» — пронзила раскаленной шпагой подлая мысль, и я задохнулся, чувствуя: еще мгновение, и сердце остановится. Сильные чувства поглощаются еще более сильными, так как они не могут ужиться друг с другом. Сейчас я одержим лишь желанием наказать виновников смерти сына, и все остальное меркнет перед этим.

Начиная с восьми часов утра, народ пошел потоком, не давая передышки лифту, но к девяти наметился спад. Только второй этаж хранил гробовое молчание, словно вымер. Мой план был прост до неприличия: выяснить, в какой квартире обитает Бодя, а после следующего дежурства под удобным предлогом проникнуть в нее, предварительно убедившись, что дома он один. Маскируясь под газовщика, я пришел в старом бушлате и армейских ботинках, оставшихся после дембеля, захватив с собой чемоданчик с инструментами покойного тестя. Даже на всякий случай два дня не брился — для маскировки. Нельзя сказать, что я был спокоен и полностью готов исполнить задуманное, — внутри у меня все тряслось и находилось множество причин отложить все это до следующего раза, но я пересилил себя и остался на месте.