Сергей Пономаренко - Ночи темной луны

— Кейс находится в нижнем отделении одежного шкафа, в самом низу.

«А на фиг мне этот чемоданчик?» — подумал я, но любопытство взяло верх. В шкафу и в самом деле я нашел кожаный чемоданчик, довольно тяжелый. Он был закрыт на кодовый замок. На нем лежал пистолет Макарова. Настоящий. Я вытащил и проверил обойму. Она была полная. Спрятал пистолет в карман бушлата, отчего он оттопырился и потянул книзу, но с оружием я почувствовал себя уверенней.

— Какой шифр? — спросил я.

— Не знаю. Честное слово, не знаю! Замки можно взломать или разрезать кожу ножом, — посоветовал он.

«Что-то я слишком отвлекся и зря трачу время», — одернул я себя.

— Несколько дней тому назад в подвале вы повесили парнишку, который занимался для вас распространением наркотиков. Меня интересует, кто и зачем это сделал? Имена, фамилии, адреса. — Тут Бодя дико захохотал и стал кататься по полу.

— Во, фраер, взял на понт! То-то гляжу, рожа знакомая — сразу не признал. Положь кейс на место — не про тебя! Пацан твой сам в петлю полез, никто его туда не толкал. Укололся он и полез. Хрен с тобой, развяжешь меня — вали на все четыре стороны, зла на тебя не держу!

— Ты меня не понял, Бодя Протагон! Я слов на ветер не бросаю и иду до конца!

И я, несмотря на его сопротивление, снова заклеил ему рот, надел на голову пакет и увеличил время процедуры. Пока, задыхаясь, он дергался на полу, я стащил до колен с него спортивные брюки и достал из чемоданчика с инструментами плоскогубцы. Снял с его головы пакет и, не дав отдышаться, продемонстрировал с помощью плоскогубцев серьезность моих намерений. От дикой боли он потерял сознание, а я ведь лишь наполовину сжал плоскогубцы. Ведро воды привело его в чувство, и он с ужасом посмотрел на меня.

— Думаю, что диалог у нас наладится, — сказал я и отклеил ему рот.

— Не трогали мы твоего пацана, падла буду! Спроси у Калгана! Когда подвешивали его, он уже окочурился! Калган приказал! Откуда он узнал, что твой пацаненок отдал кранты в подвале, — не знаю! Мы только пришли, прицепили его и ушли. Падла буду!

— Снова врешь! Придется тебе перейти в ванную на электропроцедуры!

— Да на кой хрен мне брехать? Я правду говорю. Поговори с Калганом, он тебе все растолкует!

— Дойдет черед и до Калгана. Где, говоришь, он живет и времечко проводит? Неправильный адресок дашь, знаешь, что с тобой сделаю? Все, что было до этого, — только цветочки. Поверь мне, я свое слово держу!

— А на хрена тебе знать?

— Это моя забота. За неправильный адресок доведу до конца то, что начал, — с яйцами попрощаешься! И это не пустые угрозы. Мне понравилось с тобой беседовать, поэтому я тебя с собой заберу. Есть на примете одно местечко, где нам никто не помешает. Не соскучишься там! Как считаешь, будем снова заклеивать ротик и переходить к процедурам? — Я взял в руки плоскогубцы.

— Он живет… — и Бодя назвал адрес.

Я недоверчиво покачал головой и стал заклеивать ему рот. Он крутился и бешено вращал глазами. Из невнятного бормотания я понял: он божится, что адрес верный. Вновь отклеил ему рот.

— Предположим, что ты больше боишься Калгана, чем меня, и дал неверный адрес. Это твоя роковая ошибка. Ведь ты меня будешь ожидать не здесь, а в укромном местечке, где мы потом продолжим наш разговор. К слову, что это за кейс?

Тут раздался нетерпеливый звонок в дверь, и тут же позвонили снова.

— Не слышу ответа! — поторопил я Бодю.

— Ты что, фраерок, совсем свихнулся? Ко мне кореша приехали за чемоданом, а заодно и с тобой познакомятся. Иди открывай, может, я за тебя и замолвлю слово! — стал наглеть связанный бандит, понимая, что я в ловушке.

Время у меня пока было. С металлической дверью, которую я закрыл еще и на задвижку, они не скоро справятся. Оставался мне один путь — через балкон, со второго этажа. Раздался звонок стационарного телефона, к которому вскоре присоединился мобильный телефон, время от времени сливаясь с трелями дверного звонка. Словом, шум сотворился ужасный, ни о каком разговоре не могло быть и речи.

— Извини, друг, но я, как и ты, не всегда держу слово. Встретишь Костика — попросишь у него прощения. — Я надел на его голову полиэтиленовый пакет и туго примотал его к шее скотчем, чтобы не поступал воздух.

Бодя извергал всевозможные проклятия, которые были еле слышны сквозь полиэтилен. Воздуха ему должно было хватить, при его воплях, не более чем на полминуты.

Я открыл шпингалеты балконной двери, освободив дорогу холодному воздуху и себе. Я прихватил с собой кейс и в последний раз оглянулся. Пакет на голове Боди опал, и я увидел его перекошенное от ужаса лицо, обливающееся потом, с выпученными глазами. Он пытался зубами захватить полиэтилен и прокусить его. Пришлось вернуться и врезать ему ногой в солнечное сплетение. Он мгновенно задохнулся, потерял сознание. В последний раз я посмотрел на его перекошенное синее лицо и не испытал сожаления — я раздавил гадину, не имевшую права на жизнь!