Мария Амор - Вкус Парижа

– Вы уже пробовали этот трюк.

– К сожалению, я не сразу понял слова умирающего.

Я ругал себя за это последними словами. Надо было ещё при первом допросе в госпитале передать следователю шёпот Люпона, пусть невнятный и непонятный. Но тогда мне послышалось, что раненый выдохнул что-то вроде «прекс» или «перс»… Побоявшись кинуть даже тень подозрения на Елену, я отмёл всех этих наполовину выговоренных не то по-русски, не то по-французски прекрасных персиянок как непроизвольный всхлип. Убедил себя, что это игра моего встревоженного воображения. А когда сообразил, что на самом деле хотел сказать Люпон, было поздно. К тому времени полиция уже знала, что я пытался скрыть браунинг в иранском посольстве, и не поверила бы ни единому моему слову.

Подкатили тележку сладостей. Марго склонилась над крохотными корзиночками с фруктами, над шоколадными эклерами и фламбированным крем-брюле:

– Что ты предпочитаешь, мон шери? – в присутствии гарсона она опять была сама нежность.

– Мерси, ничего.

– Какая жалость! Я возьму вот это… и это… и, пожалуй, это.

Она перетащила на тарелку чуть не половину всего сладкого стола. Её сумка продолжала оставаться раскрытой на стуле между нами. Марго была совсем не прочь заполучить пистолет, вот только никаких признаний в обмен на него она, похоже, делать не собиралась.

Запихнув в рот меренгу от знаменитого Ладюре, заявила:

– Я не верю вам, и полиция вам не поверит. И вашему другу с его выдумкой о подаренном мне пистолете.

Я начал терять самообладание:

– А почему вы позвонили в больницу и поинтересовались здоровьем своего раненого любовника лишь через полтора часа после того, как Клэр Паризо сообщила вам о случившемся?

Тонкие пальцы с длинными кровавыми ногтями цапнули с блюда последнее безе:

– Знаете, почему хорошо быть любовницей, а не женой? Любовница ничего объяснять не обязана. А Иву-Рене вообще с женщинами не везло: вдовушка и та припёрлась в больницу под ручку с любовником, но даже ей не пришлось оправдываться. – Облизывая крем с пальцев, небрежно бросила: – Увы, убийца – ваша жена. Со мной всё это не могло случиться просто потому, что человек не может быть одновременно в двух местах, а у меня есть неопровержимые доказательства и свидетель, что я была дома.

– Ваш свидетель – ваша мать.

Не сводя с меня глаз, она на ощупь выудила из сумки зелёную пачку «Лаки Страйк», вставила сигарету в мундштук:

– Моя мать, а также Клэр Паризо и телефонистка. И, главное, современная технология отслеживания телефонных переговоров.

– Это ещё не всё, – сказал я.

Нарисованные ниточки бровей уплыли вверх, вздыбив наклеенного на лоб волосяного червяка:

– Покамест ваше «всё» – это просто ничего. Вы правда верите, что если вы сейчас пойдёте на Кэ д’Орфевр и сообщите, что внезапно вспомнили, что Люпон на смертном одре открыл вам, что в него стреляла негодница Марго, то они сразу забудут про все улики против настоящей убийцы и на основании ваших выдумок арестуют меня? А этот пистолет с тайными опознавательными знаками, он у вас?

Моё молчание она приняла за признание в поражении. Торжествующе затянулась краем рта, закинула голову, выпустила тонкую, как змеиное жало, струйку дыма.

– Хотите, я расскажу вам, как всё было на самом деле? Вначале, чтобы выгородить свою жену, вы пытались обвинить в убийстве Люпона чудака Додиньи. И когда подтвердилось, что он действительно рыскал утром вокруг ресторана, вы возликовали. Вы сблизились с беднягой, предложив ему вместе искать убийцу среди парижских арт-дилеров, а тем временем собирали на него компромат. Ведь это вы предъявили полиции пуговицу с его сюртучка. Однако оказалось, что он не только не убивал Люпона, но и, наоборот, видел, как его убила Элен Ворони́н. Да-да. А вы думали, я не знаю, кто ваш таинственный свидетель? – она ладонью размела дым. – Разумеется, очумелый Додиньи.

Я смял салфетку:

– В вашем изложении моя роль выглядит не слишком благородной, но факты верны.

Официант принёс ей чашу с водой, Марго окунула в неё пальцы.

– Кстати, и окурок «Лаки Страйк» под мостом бросила ваша жена. В отеле Друо я видела её курящей именно эти сигареты.

Ресторан уже был почти пуст. Я выглянул в окно. Смеркалось, по улице проезжали машины, шли редкие прохожие. Если ситроен Дерюжина и подъехал, на глаза он не показывался.

– Это не могла быть её сигарета. Моя жена убежала из ресторана, потому что не хотела оставаться в обществе Люпона. Ни одной минуты она не провела бы добровольно с этим хамом, тем более не стала бы курить с ним наедине.