Влада Ольховская: Белая акула

Но беспокоился он зря. Это Татьяна, резко похудевшая и от этого какая-то обвисшая, нервно ерзала на стуле. Александра же оставалась спокойна и бесстрастна.

— Вряд ли ты выйдешь на свободу, — холодно заметила она.

— Мне не дадут пожизненное! — возмутилась Татьяна.

— Нет, не дадут. Но такие, как ты, в колонии не выживают.

— Это что, угроза?!

— Это факт. Ты мягкая, рыхлая и слабая. Тебя всю жизнь опекали, стержня в тебе нет. Вряд ли ты приспособишься.

В глазах Татьяны полыхнула ненависть, ненадолго заслонившая даже страх перед Александрой. Этого порыва оказалось достаточно, чтобы наследница Ливковича процедила сквозь сжатые зубы:

— Ты думаешь, победила? А ведь на самом деле один-один!

— Да неужели? И в чем же твоя победа?

— Это не остановится! — гордо заявила Татьяна. — Охоту я не отменила и уже не отменю. Задание по устранению Шереметьева получили многие, не только тот урод, которого пристрелили. И я не скажу, кто, хоть убейте меня! Шереметьева все равно добьют, рано или поздно, моя смерть это не отменит!

— Угомонись, — посоветовала Александра. — Убивать тебя мне без надобности, равно как и выяснять, кому ты там чего наболтала. Никто из твоих ручных гномов за Андреем не придет, потому что не захочет.

— Что?.. С чего ты взяла?

— А потому что я тут прошлась по твоему списку клиентов и на все адреса, обозначенные в нем, отослала вот такое видео. Еще и в открытый доступ, где надо, вывесила, чтобы уж наверняка.

Александра запустила видео на своем телефоне и повернула его к Татьяне. На маленьком экране нельзя было разглядеть все детали происходящего, но и его было достаточно, чтобы узнать Константина Ливковича. Именно он на записи жестоко насиловал откровенно несовершеннолетнюю девочку. Она кричала, вырывалась, однако этим лишь веселила своего мучителя, провоцируя новые издевательства.

Татьяна в этот момент не просто побледнела — она сделалась серой, и Ян слабо представлял, как ей удалось не грохнуться в обморок. Дурой она не была и прекрасно знала, чем ей чревато распространение этой записи. То, что обманутые ею «герои» перестанут верить в придуманную Татьяной благородную идею, — это еще мелочь, вишенка на торте. Гораздо важнее для нее было то, что об этом наверняка узнают в колонии, куда она отправится, близнецы это обеспечат. И ее пребывание там станет даже хуже, чем она ожидала, потому что она покрывала педофила — да еще имела наглость за него мстить.

Для Яна это все не стало шоком, он и так уже знал про запись. Он даже подозревал, что ради этого момента Александра и явилась на встречу — чтобы раскрыть Татьяне правду. Но вот сама Татьяна ни к чему подобному не готовилась. Да оно и понятно! Если бы она хотя бы догадывалась о существовании этих записей, она бы все силы бросила на то, чтобы найти их и уничтожить.

— Как? — еле слышно прошептала Татьяна.

— Привет тебе от папочки с того света. Он сам это записал, а потом спрятал в своем кабинете. Видимо, пересматривал холодными зимними вечерами для создания уютного настроения.

— Этого не было! Я осмотрела его кабинет лично, я все оттуда забрала, никаких записей там не было!

— Искать надо уметь, — рассудила Александра. — Яйцо, как водится, было в утке, утка — в зайце, ну и далее по тексту.

— Что ты несешь?

— У твоего папули был отдельный сейф для своих любимых игрушек, вот что я несу. Ты его упустила, а мы нашли. Так что, в некотором смысле, ты помогла копать себе могилу. Поздравляю. Я передам Андрею, что ты сама себе отомстила, даже я бы так не смогла!

Когда близнецы уходили, Татьяна молчала. Не потому, что боялась заговорить с Александрой или злилась, она будто бы вообще не понимала, где находится и что с ней будет дальше. В чем-то Александра права: такие люди приспособлены для тюрьмы даже меньше, чем все остальные. Это не означало, что Татьяна не сможет измениться, но Яна ее судьба уже не волновала, он просто был рад, что все закончилось.

Погода становилась все лучше, баловала теплом, и хотелось гулять, а гулять было нельзя. Ян и так уже не раз пользовался связями, чтобы получить свободу передвижения, злоупотреблять этим не следовало. Ему сейчас вообще нужно было затаиться — до самого суда.

Александра мгновенно уловила смену его настроения:

— О чем задумался? Только что нормальный был — и разом посмурнел.

— Да вот прикидываю, куда пойду, если из полиции выпрут. Пока вариантов не подбирается.

— Ой, да перестань! Задора Женечки Жильцова в жизни не хватит, чтобы тебя уволили!