Александр Ярушкин - Рикошет

— Надеюсь, ты понимаешь, что речь идет о руководителе? — для начала спросил он.

— К сожалению, — дипломатично отозвался Кромов.

— То, что прослушивание телефонных разговоров допускается лишь в крайнем случае, тебе тоже объяснять не нужно?

— Нет.

— Добровольский возбудил дело?

— Он в следственном изоляторе.

— Вот видишь… Как же я могу санкционировать прослушивание?

Кромов, словно это не было известно прокурору, подсказал:

— Так… вы можете возбудить.

Прокурор, как бы оценивая не очень удачную шутку, скованно улыбнулся, попросил:

— Повтори-ка все еще раз.

Кромов не привык услащать свою речь эпитетами, но сейчас был вынужден это сделать. Прокурор улыбнулся, теперь уже дружелюбнее:

— Складно говоришь…

Он достал из стола бланк постановления, и Кромов понял, что половина проблем решена — уголовное дело возбуждено. На столе появился следующий бланк. Прокурор занес над ним ручку, поднял глаза на Кромова:

— Только благодаря твоему красноречию… Больно ловко ты мне портрет злодея обрисовал… А кто разговор, если он, конечно, состоится, будет записывать?

— Решим, — сказал Кромов, добавил: — Если не состоится, директор все равно подастся к тому звонарю, не может не пойти… Без эксперимента на звонаря трудно выйти. А не найдем его, будет брешь во всей цепи событий… Прощать же такие вещи нельзя. Клевета — штука прилипчивая…

— Хватит меня убеждать, — насупился прокурор.

Оперуполномоченный виновато поскреб затылок:

— Так я еще и санкцию на арест хотел просить…

— Как, как? — переспросил прокурор.

— Арестовать его надо. Иначе не даст следствию спокойно работать.

Прокурор откинулся на стуле, оглядел Кромова:

— Вот ты вначале докажи мне, что он все это сделал — письма, звонки и прочее… А тогда и посмотрим. Специально тебя дождусь, можешь мою машину взять.

Язвительный тон прокурора слегка задел Кромова, и теперь он боялся одного — попасть впросак. Однако виду не показал, а с чувством произнес:

— Спасибо… Ваша «Волга» будет очень кстати.

Повторный визит оперуполномоченного удивил директора фабрики. Но на массивном лице, напоминавшем Кромову одну из масок знакомого всем Фантомаса, когда тот, кажется, превращался в профессора, удивление это не отразилось. Словно вырезанные искусной рукой, крупные губы сложились в любезную улыбку:

— Еще раз здравствуйте! Забыли что-нибудь?

— Нет, — скромно ответил Кромов. — Снова к вам.

— Слушаю, — сгоняя улыбку и изображая внимание, проговорил директор.

— Иван Васильевич, вы умный человек… — начал Кромов.

Директор усмехнулся, покачал головой:

— Начало интересное…

— Ну не дурак же вы? — спокойно сказал Кромов. — Дурак такое не придумает. Только умный подлец.

Сначала лысина, потом надбровные дуги, потом нос и щеки Ивана Васильевича побагровели. Налились прозрачным бешенством глаза:

— Вы забываетесь, инспектор!

— Красиво звучит…

— Что-о?!. — налился каменной тяжестью Иван Васильевич.

— Звучит, говорю, красиво — «Вы забываетесь, инспектор!»… Начинаю чувствовать себя великим Мегрэ, — произнес Кромов и добавил ровным голосом: — Моя должность называется «оперативный уполномоченный»… Длинно, но зато наполовину по-русски.

Директор закатил глаза, скрипнул зубами. Кромов продолжил:

— Я повторяю… То, что придумали вы, мог придумать лишь умный подлец. И меня в этом не переубедить.

— О чем вы? — выложив на стол два здоровенных, угрожающе сжатых кулака, пророкотал директор. — Вы заговариваетесь. Назовите телефон вашего начальника, я этого так не оставлю…

Кромов улыбнулся:

— Не утруждайтесь. Позвоните сразу прокурору… Он будет рад.

— Послушайте! — приподнялся в кресле Иван Васильевич.

Кромов посмотрел на него снизу вверх:

— Это вы послушайте! Сядьте и послушайте, что я вам скажу!

При этом у оперативника было такое выражение лица, что директор счел за лучшее не возражать, а опуститься в кресло. Сидел он теперь набычившись, глядя на Кромова из-под бровей.

— Сначала я не поверил своей догадке! — продолжил тот. — Ну, в самом деле, какой резон уважаемому человеку, директору, пусть и захудалой фабричонки, но директору, самому на себя пасквили писать? Зачем ему звонить мужу своей сотрудницы и сообщать, что она спит с ним, то есть с директором?.. Кстати, вы сами печатали, письмо на машинке из красного уголка или тоже попросили кого-нибудь?

Как ни пытался директор спрятать злобу на самом дне прищуренных, свинцово-тяжелых глаз, она пробивалась наружу, выплескивалась. Он попытался натужно пошутить: