Мария Жукова-Гладкова - Титры пишутся на небесах

– А где в таком случае мои дети? – спросила Нина.

Я не поняла вопроса.

– Пусть они что-то перепутали в клинике. Бывает. Человеческий фактор. Могло быть непреднамеренно, а могло и преднамеренно. Иванов же туда ездил! Я же тебе говорила! Я решила, что ты выносила или могла выносить не моих детей с Родионом, а моих детей с Ивановым. Или одного ребенка от Родиона, а второго от Иванова. Но ты выносила детей Родиона. А моих детей от Иванова могла выносить другая суррогатная мать. Сейчас же не проблема найти суррогатную мать, если есть деньги. Иванов хотел еще детей, кроме Егора. Эта его модель родить не может. Он мог обратиться в эту чешскую клинику после того, как узнал, что туда собираюсь я. И получил детей или одного ребенка – своего и моего. И где этот ребенок?

– А я-то откуда знаю?

Если бы у губернатора Н-ской области вдруг возник ребенок, у любого губернатора, это не осталось бы незамеченным. Тем более Нина следит за своим бывшим мужем. Рядом с ним никаких детей не появилось. Может, Иванов ждет окончания губернаторского срока и тогда «усыновит» ребенка? Он вполне может сейчас жить с суррогатной матерью или с няней в каком-то другом регионе, в нашем городе, например. Или за границей.

– Я хочу знать точно, – твердо сказала Нина.

Я ответила, что в таком случае ей самой следует ехать в Чехию, но не пороть горячку. Не устраивать скандал, а спокойно все выяснить. И родившихся детей в роддомах путали! Вон сколько историй всплыло только за последнее время. А уж эмбрионы…

– Поговори с ними по-человечески. Пусть найдут женщин, которым одновременно со мной подсаживали эмбрионы. Кто лежал в клинике примерно в одно время с тобой, со мной? У них же есть база данных. Всех можно найти, сделать ДНК-тесты.

– Да, кстати, в лаборатории посоветовали взять ДНК-тест и у тебя, – сказала мне Нина.

– Зачем?

– На всякий случай.

Я сдала тест, раз так хотела Нина. Но это были не мои дети. Хотя я это и так знала – знала, что никакие яйцеклетки у меня не забирали. Это нельзя сделать незаметно. Мне проводили в Чехии только одну процедуру – подсадку эмбрионов.

Нина отправилась в Чехию вместе с двумя адвокатами, а я решила проверить одну версию, которая уже давно вертелась у меня в голове.

Я взяла фотографии Эдуарда Леонидовича Пивоварова и поехала на квартиру Константина и Ани, которых уже какое-то время не было в живых. Я пыталась позвонить по номеру Константина, надеясь, что им теперь пользуется кто-то из его родственников, но, похоже, не пользовался никто. Автомат говорил, что аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия Сети. Я не знала адреса родителей Константина и тем более родителей Ани. Но я надеялась, что кто-то в ту квартиру переехал, а если нет, то я оставлю записку в двери со своим номером телефона.

Мне очень повезло: в квартире находились и мать Константина, и мать Ани. Они делили имущество, то есть пытались, потому что их крики я услышала еще на лестнице. Детей нет в живых, погиб нерожденный внук (или внучка, я не знала, кого они ждали), но имущество-то осталось. Жизнь продолжается.

Я объяснила, кто я такая и как познакомилась с Константином, потом рассказала все, что мне говорил Константин, – как это помнила.

– Ваша фамилия Пивоварова? – вдруг спросила мать Ани.

Я кивнула, хотя я уже представлялась.

– Еще раз объясните, до чего додумался мой зять?

Я повторила то, что только что рассказывала, потом достала папку с фотографиями отца Нины, моего бывшего мужа Славы, Ивана, заведующего экокурортом, и погибшего Вовика – и показала матери Ани.

Эдуарда Леонидовича уже опознала моя дочь Алиса – это был тот дед, которого она видела в кузнице вместе со своим отцом, моим бывшим мужем.

– Он. Сволочь похотливая. Он жив? – спросила Анина мать.

– Похоже, что да. Он фотографировал Аню?

Ее мать кивнула. Аня была одной из тех девочек, с которыми Эдуард Леонидович Пивоваров удовлетворял свои нездоровые потребности. Мать Константина слушала наш разговор, раскрыв рот. Конечно, она не знала, каким домогательствам подвергалась невестка, когда ей было десять и одиннадцать лет. То есть домогательствам в худшем смысле этого слова она не подвергалась. Этот урод только заставлял ее раздеваться, принимать призывные позы и фотографировал голенькой.

Мама Ани сообщила, что Эдуард Леонидович, по всей вероятности, обладает способностью к гипнозу. Так ей сказал один врач. Он не использовал маленьких беспризорниц, его интересовали только «чистые» девочки, которых он заставлял раздеваться и принимать пикантные позы.