Джессика Гудман - Они хотят быть как мы [litres]

« Ты сменила номер или что-то в этом роде? – пишет она. – Не бросай нас».

Я швыряю телефон на кровать с такой силой, что он отскакивает на пол. Страх исчез, и со мной остается лишь гнев. С какой стати Рейчел преследует меня ? Почему не Никки или Квентина, или даже Генри? Почему она не может просто оставить меня в покое, особенно сегодня? И какого черта я вообще думаю о том, чтобы ей помогать?

Мама заглядывает в комнату.

– Ты в порядке, Джилл? – спрашивает она, и глубокая складка появляется между ее бровей. – Мне показалось, я что-то слышала.

– Да, в порядке, – отвечаю я, не глядя на нее.

– Сегодня большой день, милая. – Ее лицо смягчается теплой улыбкой. – Что бы ни случилось, все будет хорошо.

Я ворчу и, сбрасывая одеяло, проталкиваюсь мимо нее в ванную.

– Неважно.

Следующие несколько часов я изо всех сил стараюсь не думать ни о Шайле, ни о Рейчел или Грэме. Меня охватывает невыносимая агония ожидания нашей судьбы.

Каждый из нас испытывает это жутковатое чувство. Оно пронзает словно электрическим копьем, и даже за столиком Игроков в школьном кафетерии мы едва держим себя в руках.

Будь Шайла здесь, она бы не беспокоилась о поступлении в Гарвард. Она бы сидела рядом со мной, закатывая глаза при виде наших перекошенных лиц. Она бы взбодрила нас, заверила, что все мы будем в шоколаде. Я так ясно вижу ее – в школьной форме, Шайла жует песочное тесто, опирается ногой на мой стул, так что ее голая коленка торчит над столом. Это настоящая Шайла, а не жуткий призрак, который преследует меня во сне.

– Ну, что у нас новенького? – спрашивает Квентин.

Никки откликается смешком, но нервно потирает большим пальцем розовый кварц на шее. Она ждет вестей из Парсонса [51], хотя у нее бесспорные шансы на зачисление на программу дизайна и мерчандайзинга. В ее портфолио такие платья, за которые я готова умереть.

– Роберт, ты как? – спрашивает она.

Но он молчит, наверное, впервые в своей жизни, и делает жадный глоток газировки, яростно сминая пластиковую бутылку. Похоже, он все-таки не слишком уверен в себе.

– А где Марла? – спрашиваю я.

– Променяла обед на тренировку, – говорит Генри и ставит свой поднос рядом с моим. – Отвлекается.

– Да, это ад, – признаю я.

Все бормочут что-то в знак согласия и возвращаются к своим блюдам. За обедом мы по большей части помалкиваем, пока не раздается звонок.

Остаток дня проходит так же хреново. Мистер Бомонт, как нарочно, пытается сделать свою мучительно длинную лекцию об «Улиссе» еще более скучной, чем ей положено быть. Когда до конца урока остается всего пять минут, он смотрит на нас с жалостью.

– Как насчет того, чтобы просто расслабиться? – предлагает он. – Можете заглянуть в свои телефоны.

В считаные секунды все заходят на странички приемных комиссий и открывают электронную почту, хотя мы прекрасно знаем, что новостей ждать еще не один час.

Наконец, спустя целую вечность, я возвращаюсь домой, пролетаю мимо мамы, папы и Джареда, закрываюсь в своей комнате и запираю дверь. Я сажусь на кровать, прячу телефон под подушку и открываю федеральный портал приемных комиссий. Пора покончить с этим.

Я ввожу свою информацию и грызу кутикулу, пока загружается страница.

« Поздравляем!» – появляется надпись под дождем из разноцветного конфетти.

Сердце стучит ровнее. Слава богу. Это хорошее предзнаменование.

Я делаю глубокий вдох и открываю страницу Брауна. Пальцы тяжелеют, пока я набираю свой логин, и в горле пересыхает, когда в поле зрения появляется текст.

И вдруг… у меня вырывается вскрик.

Свершилось.

Я это сделала!

– Ты в списках? Тебя зачислили? – доносится из коридора папин вопль.

Я выдавливаю из себя ответ.

– Да.

Мама распахивает дверь и заключает меня в объятия.

– Милая! – кричит она. – Все было не зря.

Мои щеки мокрые от слез, плечи сотрясаются. Я позволяю маме обнимать меня как маленькую. Я утыкаюсь ей в шею, и она сжимает меня в тугой комочек. Все действительно не зря. Мое будущее определено. Я сделала это.

Джаред, задыхаясь, вбегает в комнату.

– Поступила?

Я киваю.

Его улыбка становится шире.

– Я знал, что так и будет. – Он заключает нас троих в медвежьи объятия и подталкивает меня плечом.

Мама наконец распутывает нашу кучу малу и берет меня за подбородок.

– Давайте отпразднуем, – говорит она, тоже вся в слезах. – Я приготовила макароны с сыром.

После ужина мама заглядывает в холодильник, роется там и достает светло-зеленую бутылку шампанского с обернутым фольгой горлышком.