Ирина Градова - Вольер

– А ты мне нравишься, – развязно заявил Стас. Кто бы сомневался, что нравится.

– А ты интересный, – прощебетала Катя. – Сейчас найдем дом, погреемся…

Аморальность ее интонаций зашкаливала. Лида фыркнула в кулак. Надо будет спародировать Катю, пусть послушает, как это все звучало. Актриса из нее получилась неплохая, вот оно как бывает, когда жизнь прижмет. Да и вообще главное в жизни это актерские способности: они незаменимы, когда надо соврать, притвориться, выкрутиться, то есть почти весь день.

– Ты что? – раздался взволнованный голос Кати.

– Что здесь написано? – выдавил из себя Стас.

Лида хихикнула. Не зря же она битый час расписывала краской из баллончика листы ватмана и вешала их на этот заброшенный сорок четвертый дом. «Себя лучше продай!», «Люди не продаются», «Ты должен 94 тыщи», эти надписи красной краской должны были подействовать на Стаса.

– Слышь, что здесь написано? – повторил Стас.

– Где именно? – в недоумении спросила Катя.

– Ну вот, на заборе и на доме. Красным цветом.

– В упор не вижу. Пошли дальше, – капризно протянула она. – Погреемся.

Стас хотел еще что-то сказать, но осекся. Все шло по плану. Именно такую реакцию он и должен был дать. Лида, пригнувшись, кралась вдоль забора и слушала дальше.

Парочка дошла до следующего дома, где Лида по согласованию с хозяевами вывесила на забор ватманский лист с теми же надписями, что и на соседнем заборе.

– Что тут опять? – напрягся Стас.

– Где? Ты стал какой-то странный, – наигранно произнесла Катя и чуть не рассмеялась. Трудно, наверное, сниматься в комедиях, ничем не выдавая, что тебе дико смешно.

– Нет, все в норме.

Он украдкой пощупал себе лоб, но так и не понял, была у него температура или нет.

– С тобой точно все в порядке? – настойчиво осведомилась Катя. Стас неуверенно кивнул. Начиналась самая неприятная часть операции, ради которой Лиде пришлось делать бегом большой крюк. Зная об этом, Катя шла медленно и по возможности тянула время, громко восхищаясь грязными окрестностями. Стас все время пытался обернуться на плакаты, но Катя в порыве вдохновения взяла его за локоть. Оборачиваться стало неудобно. Это породило новую проблему: Лиде нужно было перебежать к дому, но Стас теперь смотрел только вперед и узнал бы ее в любом случае. Лида присела за очередным забором и выбросила из-за него пару камешков. Катя их заметила и неожиданно для спутника остановилась посреди подмерзшей лужи. Стас повернулся к ней и вляпался в грязь. И все это происходило посреди проезжей части с канавками. Кате надо было удержать на себе его взгляд какое-то время любыми средствами.

– Стас! – прерывистым голосом начала она и сделала влюбленный вид. – Стас!

– Что?

– Ты мне очень нравишься! Никогда не встречала похожих на тебя!

И правда: человечеству повезло, что Стас такой один. Эх, чего только не сделаешь, чтобы тебя больше не продавали за чужие грехи, даже в любви продавцу тебя самой признаешься.

– Стас! Поцелуй меня!

Восклицательные знаки лезли в каждом слове. Бредовость речи смешила Катю. Но отвлекающий маневр того стоил. Стас схватил ее своими сильными руками и привлек к себе, все еще стоя в грязи. Это позволило его сестре перемахнуть через нужный забор незамеченной.

После этой полосы препятствий в виде шести заборов в пять минут физкультурница, как честный человек, обязана поставить ей пять в году. Поставит, куда денется. Лида была одной из лучших в классе по этому предмету.

– Пойдем быстрее, – раздался голос Кати.

– Мне уже не терпится…

Конечно, не терпится. Не зря же потратили на макияж триста рублей и полчаса на репетиции вожделения перед дохлой мышью на чердаке. Может, Кате имеет смысл поступать в театральное училище?

Лида тихонько открыла изнутри ворота, отодвинув щеколду, и снова отбежала за сарай, уже давно открытый. Катя и Стас вошли на территорию дома, и Катя заперла ворота. Лида инстинктивно вжалась покрепче в стенку сарая.

– Стасик, милый, – тут послышались звуки настырных поцелуев, – сходи в сарай, возьми канистру воды. А я пока дом открою.

Опять эти чавкающие звуки, будто кто по грязи телепается. Лида не подозревала, что хваленая романтика оборачивается таким противным звукорядом. Не хотела бы она слушать подобные звуки, и даже производить их с Микулиным. Даже с Микулиным. А нет, попробовать можно.

– Сейчас вернусь, и мы… погреемся…

Дверь в сарай открылась, судя по еле слышному скрипу. Лида едва дышала и вытянулась по стойке смирно за углом, будто от этого что-то зависело.