Анатолий Сыщиков - Тот, кто таится рядом

— Не удался наш план, — грустно произнес Сергей.

— Я не мог выстрелить по ногам, — там был ты, — словно оправдываясь, пояснил дядя.

— Надо было мне стрелять, когда он был еще в доме.

— А почему не выстрелил?

— Пожалел.

— А-а, — протянул Павел Тимофеевич. — Я не мог выбирать, ты мой племянник.

Сергей благодарно посмотрел на дядю.

— Надо будет вызвать милицию, — после минутного молчания заметил он.

— Уже не надо, — сказал Павел Тимофеевич и кивнул в сторону дороги.

Денисов увидел вдали мигающий синий огонек. Он двигался оттуда, где еще недавно светились лишь желтые окна Варфоломеевки. Вместе с проблесковым маячком сквозь черное ночное пространство пробирались два глаза фар. Стало ясно, что в сторону реки едет машина.

— Наверно, Старостин не стал ждать нас в Арсеньеве и приехал сам, — предположил дядя.

— Немного опоздал.

— Должно быть, он привык к тому, что ему остаются лишь трупы.

Мигающий синий огонек и два снопа фар повторяли все изгибы грунтовой дороги, и вскоре Павел Тимофеевич и Сергей разглядели в темноте очертания знакомой машины. Милицейский «УАЗ» подкатил к дому и остановился за джипом Денисова. Мотор, буркнув последний раз, замолчал, фары и проблесковый маячок погасли, и из машины высыпали люди. Первым человеком, выпрыгнувшим из «УАЗа», был, как верно предположил Павел Тимофеевич, следователь Старостин.

Еще подъезжая к дому, милиционеры заметили Павла Тимофеевича и Сергея, которые мирно сидели на освещенном крыльце и курили. Спокойный вид старика и журналиста охладил боевой настрой милиционеров.

— Что у вас тут случилось? — заговорил Старостин, как только вошел во двор через распахнутую калитку. — В селе сказали, что слышали выстрелы.

— Это я стрелял, — объяснил Павел Тимофеевич.

Следователь подошел к крыльцу. Он еще не видел труп Елагина. Два милиционера, шедшие следом, спрятали в кобуры табельное оружие.

— Вы все-таки пытались задержать Елагина?! Он в доме или сбежал? — осуждающим тоном спросил Старостин.

— Вон он лежит возле дров, — ответил дядя.

Следователь повернул голову туда, куда показывал Павел Тимофеевич и, когда понял, что случилось, не смог удержаться от изумленного восклицания:

— е….!!! Вы его застрелили?! Вы же собирались привезти его в Арсеньев! Мне так передали!

— Собирались, но, как видишь, не получилось, — виноватым тоном произнес Павел Тимофеевич.

Дядя понимал, что серьезно влип. При появлении Старостина он заметно погрустнел. И все же он не жалел о том, что сделал, только огорчился тому, что обстоятельства сложились для него так неудачно.

Следователь подошел к телу пастуха. Елагин лежал на животе, но даже в таком положении было видно, что голова преступника залита кровью и обезображена свинцом.

— Чем это вы его? Картечью?

— Картечь и пуля, — пояснил дядя.

— А не проще было его просто связать? — едко спросил Старостин.

— Мы пытались его связать в доме, но он вырвался и убежал, — вмешался в разговор Сергей.

— И вы стали в него стрелять?

— Нет. Я пытался его догнать, но упал. Елагин набросился на меня с топором. Слава богу, Павел Тимофеевич успел выстрелить.

Следователь осуждающе покачал головой. Он не был согласен с тем, что за случившееся следовало благодарить бога. На его взгляд, все сложилось как нельзя хуже.

— Ну, об этом вы мне расскажете подробно, когда будем составлять протокол, — заметил он. — Объясните, с какой стати вы решили арестовать Елагина?! Ведь мы виделись недавно, и, по-моему, вы ни о чем таком всерьез не помышляли.

— С тех пор, как вы уехали, многое случилось, — попытался объяснить Денисов. Он решил заступиться за дядю, который отчасти по его вине стал виновен в серьезном преступлении. — Нашелся человек, который видел, как Елагин с бутылкой бензина подходил к дому Дубининых. Это было как раз перед пожаром. Потом мы узнали, что Елагин хотел сегодня вечером уехать из города. Оказалось, он продал часть своего имущества и, судя по всему, собирался уехать навсегда. Поэтому мы попытались его задержать.

— У вас это неплохо получилось, — снова съязвил Старостин. — Даже если выяснится, что Елагин виновен в убийствах, вы понимаете, что сами окажетесь в незавидном положении?! Убивать преступников — это такое же преступление! Вас за это не похвалят!

— Это была самооборона! — сказал в свое оправдание дядя.

— Самооборону тяжело доказать! Тем более, что, кроме вас, тут никого не было!