Чингиз Абдуллаев - Обычай умирать

— Денисовой не звонил?

— Нет, не звонил. Мы ее отпустили. Она ничего не знает. Наши специалисты в этом уверены.

— В общем, все хорошо, а на поверку выходит, что все очень плохо. Вейдеманис пошел в кино и непонятно с кем встречался. Штаркман поехал в посольство и тоже непонятно чем занимался там так долго. Дронго мы разрешили посетить абсолютно закрытую колонию, увидеться с осужденным. Он провел беседу в присутствии двух офицеров, которые ни черта не поняли. И теперь они возвращаются домой. В общем, все не слава богу! Что теперь будем делать?

— Я думаю, что мы должны переговорить с Дронго. Пусть объяснит свое поведение в колонии, — предложил Савченко.

— Он может нам наплести все, что угодно, — сказал Богдановский, — и потом захочет встречи с еще одним осужденным. А вы знаете, чем все это закончится.

— Там в колонии ввели карантин, — пояснил полковник, — нашли какую-то инфекцию, даже есть несколько заболевших, которых отправили в лазарет. Туда его не пустят.

— Это еще хуже. Сразу вызовет подозрение. Заменить Захохова нельзя, Дронго расколет любого, кто окажется на его месте.

— Но там действительно карантин. Он может продлиться месяц или еще больше, — многозначительно произнес Савченко. — А во время карантина несколько осужденных могут даже умереть.

— И вместе с ними Захохов, — кивнул генерал. — Возможно, это единственный выход. Хотя вы знаете, что нам могут не разрешить такой радикальный метод. Но если там умрет несколько человек…

— Мы так и планировали, — сообщил Савченко.

Богдановский собирался что-то сказать, когда зазвонил телефон. Дежурный доложил, что Штейман хочет зайти к генералу.

— Пусть зайдет, — сразу решил генерал. И, уже обращаясь к Савченко, заметил: — Сейчас выясним, насколько идиотом был ваш подопечный.

В кабинет вошел, тяжело ступая и опираясь на свою трость, Семен Абрамович. Генерал поднялся, чтобы пожать руку старейшему сотруднику их управления. Штейман ответил на рукопожатие, кивнул Савченко и сел напротив него.

— Как вы себя чувствуете, Семен Абрамович? — спросил Богдановский.

— В отличие от вас совсем неплохо, — неожиданно произнес Штейман.

— Даже так? — переглянулся с Савченко генерал. — Что, у нас все так плохо?

— Во всяком случае, не очень хорошо, — ответил Семен Абрамович. — Я прослушал беседу Дронго с этим осужденным. Должен еще раз подтвердить, что этот эксперт абсолютно уникальный специалист. Нужно еще посмотреть, как именно он себя вел, увидеть мимику его лица. Но примерное впечатление я уже составил.

— Мне доложили, что он вел себя не совсем адекватно.

— Глупости! — резко произнес Штейман. — Он вел себя абсолютно правильно. Нарочно провоцировал осужденного. Дронго прекрасно понимал, что ничего нового он все равно не сможет узнать. Но ему нужны были другие сведения. Он получил подтверждение о конкретном издательстве, с которым контактировал осужденный. Видимо, вы не сообщали ему об этом издательстве.

Богдановский нахмурился. Он старался не смотреть в сторону Савченко, который тоже дернулся при упоминании турецкого издательства. Штейман заметил их реакцию, но спокойно продолжал:

— Шовдыгов признался, что два месяца его кололи этой вашей сывороткой. Он даже не помнит, что он говорил. И я не сомневаюсь, что ваши специалисты из него все вытянули. Дронго тоже не сомневался. Он получил подтверждение у самого Шовдыгова. Потом он вспомнил о бывшей супруге осужденного и ее плохом поведении и правильно связал ее недовольство с его желанием заработать, из-за чего тот пошел контрактником в армию. Шовдыгов признался, что ничего не сумел заработать. Дронго начал его обвинять в убийствах своих братьев по вере. Для человека, который завербован клерикальными организациями, это очень серьезное обвинение. Дронго сознательно использовал его состояние и узнал, что с двумя осужденными по этому делу Шовдыгов не был знаком. Не знаю почему, но для Дронго это было очень важно.

Богдановский тревожно переглянулся с Савченко. Это не укрылось от наблюдательного Штеймана.

— Учу вас, учу, все бесполезно, — покачал он головой. — Если бы я даже ничего не знал, то теперь по вашим тревожным взглядам догадался бы о многом. Видимо, Дронго подозревает, что вся операция была не совсем такой, какую пытаются преподнести общественности. Повторяю: я не хочу вникать в ваши секреты, но ему было важно узнать, каким образом сколотилась эта группа. И он это узнал. Там была еще одна фраза о Захохове, который мог достать все, что угодно. Если ее внимательно проанализировать, то она лишь подтверждает некое особое положение этого осужденного.