Саймон Бретт - Адмирал идет ко дну

Успокоившись, Грета добавила:

– Чего я не могу понять… Если, конечно, все это правда насчет завещания, как он узнал?

Элис кивнула. Тяжелая темная оправа очков придавала лицу обманчиво суровое выражение.

– Кто был в курсе?

– В то время? Мама, наш врач и монахиня, которая содержала приют для матерей-одиночек.

– Тяжело пришлось? – спросила Элис, снимая очки и протирая их кончиком шарфа. Лишенные защиты, карие глаза выдавали внутреннюю ранимость и острый ум. – Там, в приюте?

– Нисколько. Все очень мило и тактично, при монастыре в Хартфордшире. Монашки были образованными англиканками. – Грета улыбнулась воспоминаниям. – У них еще был приют для наркоманов – зависимых от таблеток для похудения, как они говорили, хотя, по-моему, дело было серьезнее. В любом случае меня это не касалось. Когда я окончила школу, они сказали, что у выпускниц всегда будет приоритет в обоих заведениях, так что я сразу знала, куда идти…

– Да-да, понимаю, – откликнулась Элис. Помолчав, она добавила: – Мы никогда не говорили о прошлом, и все же я хочу спросить… Жалеешь?

Грета встала и обняла ее за плечи.

– Нет. Ни разу не пожалела. Конечно, я думаю о нем иногда; любой на моем месте думал бы. Бывает, увижу какого-нибудь красавца лет тридцати и гадаю – а вдруг… Но не жалею, нет. Иначе я не смогла бы поступить в колледж, потом в Оксфорд, получить степень, встретить тебя. Приняв это решение, я… обрела себя, свою теперешнюю жизнь. Нет, моя радость, я никогда не жалела.

– Вот и хорошо. – Элис глянула на часы. – Нам пора на поминки. Если мы не явимся, мои пациенты и твои ученики подумают, что тебе не просто так оставили состояние.

– Да ладно, как будто там и вправду состояние! У бедного Фитца никогда не было лишних денег. Но кто же ему рассказал?

– Сам ребенок?

– Откуда ему знать? В свидетельстве о рождении написано «отец неизвестен». Было бы несправедливо по отношению к Фитцу умолчать о ребенке, но записать его отцом.

– А твоя мать не могла?..

– Нет, ни она, ни доктор – если он был такой же, как ты.

Элис никогда не рассказывала о своих пациентах, и Грета ее прекрасно понимала – так безопаснее для всех. Хоть и математик по профессии, человек рационального склада, она не любила секретов. Ей чертовски трудно было скрывать свою тайну. Только одной Элис она рассказала о ребенке, которого родила за две недели до семнадцатилетия.

– Значит, кто-то из домашних. Я знаю, что у твоей матери не было слуг, но, может, приходящие работники…

Сложив два и два, Грета подскочила от злости.

– Ну конечно! Бабушка Трейси! Старая перечница! А мне и в голову не приходило! Наверное, это у них семейное…

– Что?

Где-то рядом крикнула чайка – с наглой, требовательной хрипотцой, словно бандит в темном переулке.

– Шантаж.

Над тропой нависали ветви древних деревьев, покачивались на ледяном ветру с Уральских гор. До паба было не больше полумили; нагнув головы, подняв плечи, они шли в молчании. Обе думали о Трейси.

Как хорошо, что полиция прибыла на похороны отдать дань уважения!.. В хаосе, воцарившемся после ужасного открытия, инспектор Коул почувствовал, что настал его звездный час. Он выступил на передний план, волшебным образом трансформировавшись в Короля Коула – властного, напористого, уверенного в себе. Годами ему доставались самые скучные и нудные дела, большей частью – самоубийства, а лакомые куски отдавали другим. Коул никогда не мог понять, почему начальство не ценит его способности. Дело дошло до того, что он любой труп автоматически считал результатом суицида.

Однако на этот раз точно убийство.

«Грядет час, грядет человек».

– Так, ну-ка все отойдите в сторону!

Головы повернулись. Даже носильщики дернулись, отчего гроб опасно покосился.

– Вы тоже, викарий. Служба отменяется, теперь это место преступления.

Резким жестом Коул откинул капюшон плаща, точно Робин Гуд в роли графа Хантингдона.

– Покойного – того, что в гробу – вернуть обратно в морг, – велел он гробовщику. – Похороны отложить.

Носильщики с явным облегчением отнесли свою ношу на катафалк.

– Что касается остальных, – обратился Коул к окружающим, – мне понадобятся ваши показания. Будьте любезны, пройдите в паб, где мой ассистент, констебль Честертон, составит список присутствующих и задаст вам несколько вопросов. Да, и главное: никому не уходить без разрешения! По сути, вы все под арестом.

Последнее заявление было слегка поспешным, но в данных обстоятельствах вполне оправданным.