Ларс Миттинг - Шестнадцать деревьев Соммы

Она рассказала, что в те времена на Хаф-Груни выпускали пастись коров. В море девушек унесло на обратном пути отсюда, и они выжили, потому что у них было с собой молоко. Шторм пронес их через все Северное море, и они выбрались на берег острова Кармёй. Вышли там замуж, родили детей.

— Поэтому, — сказала моя собеседница, — если собираешься пересечь пролив со стороны Хаф-Груни, смотри в обе стороны, как когда перебегаешь шоссе. Заскакивай в лодку и греби что есть силы. А то придется тебе жениться на острове Кармёй. А было бы жаль.

Тут она наддала газу, выровняла лодку и взяла курс на Анст.

Я продолжил поиски, но мои мысли постоянно возвращались к ней. « Но ты в корзинке не поместишься ». Она произнесла так задорно, будто эхо отбросила.

Притяжение принимает разные обличья. В этой девушке оно проявлялось в форме уверенности в себе. В ее манере держаться, будто она не знающий сомнений посланец, за спиной которого сотни невидимых боевых кораблей.

Я не мог разобраться в своих чувствах. Незнакомка пробудила во мне нечто, наличия чего я в себе и не подозревал. Потребность показать, кто я такой на самом деле, дать понять, что я умею многое, а не только переминаться в желтых резиновых сапогах перед каменным домишкой, с трудом подыскивая слова.

Я отпер одну из хозяйственных построек.

Ручные орудия для обработки земли. Лопата и вилы. Лом и кувалда. Ржавая стальная проволока, неровная после многоразового скручивания и распрямления. В вилах недостает зуба, мотыга насажена на самодельный черенок. Должно быть, Эйнар выращивал овощи для себя. Чтобы не заболеть цингой.

У стены громоздился штабель торфяных брикетов размером с кирпич, черных и жирных. Если не считать радио, на острове не было ничего, изобретенного после 1900 года.

И еще кроме странного сооружения в углу. Прикрученного к деревянной паллете мотора от мотоцикла «Нортон». Между двух бегунков натянут обтрепавшийся приводной ремень, исчезающий внутри динамо-машины. Самодельный электроагрегат. Оттуда по полу был пущен провод, протянутый наружу через отверстие в стене. Я прошел вдоль него до другого сарая и отпер его.

Его столярная мастерская. Оборудованная так же, как в Хирифьелле. Токарный станок установлен на том же месте, ручные инструменты на инструментальной доске расположены так же, и точно так же обрисованы карандашом их силуэты. Те же пометки на пузырьках с льняным маслом. Облезлые кисти в стеклянных банках со скипидаром. Шурупы и гайки в круглых жестяных банках от табака. Эйнар курил только трубочный табак марки «Данхилл Эрли Морнинг».

Вскоре я заметил, что эта мастерская все же отличалась от мастерской на хуторе. Все вещи стояли на тех же местах, но обставлена она была строже . Стамески висели настолько ровно, что казались насечками на линейке. Лекала для фрезеровки были уложены, словно дорогие фарфоровые тарелки в буфете богатого дома. Ничего случайного, никаких деревянных фигурок, ни следа задора, который демонстрировали эскизы Эйнара дома: там он не изобразил ни одной детали, не попробовав по-разному видоизменить ее.

Я вытер пыль со столярного верстака. Мне и самому были знакомы душевные терзания, и я пытался справляться с ними, занимаясь тяжелым трудом. В таком суровом спартанском жилье не было места для разгула фантазии, для радости творчества. Это был алтарь искупающего вину.

За что он наказывал себя? Похоже, столярничанье не было его целью. Сосредоточившись на сложной работе, он отгонял от себя тяжелые мысли. Ток от агрегата давал свет для работы и приводил в движение станок и те инструменты, которые невозможно было использовать, применяя только силу рук. И всё. Он даже в жилой дом не провел электричество.

На стеллаже у другой стены хранился материал — дуб, сосна и множество не знакомых мне пород. Ящик обрезков темной древесины, треснувший ружейный приклад. У самого пола — светлые, почти светящиеся доски.

Я взял рубанок, закрепил заготовку в станке и прошелся по ней несколько раз, глядя, как скручивается спиралью стружка. Смочил слюной большой палец, потер им поверхность и стал смотреть, как проступает узор.

Свилеватая карельская береза. Хирифьелльская береза. Вспыхнули годовые кольца, но не сразу — жидкость впитывалась в дерево секунду, а то и дольше. Казалось, от моего пальца зажигались огоньки.

Я попробовал представить себе, как Эйнар работал. О чем он думал.

Первое у меня более-менее получалось. А вот его мысли оставались большой черной дырой.