Джозефина Тэй - Поставь на карту жизнь. Любить, но не терять рассудка. Что сказал покойник

— В чем дело, приятель? Давите ухо?

— Вот именно. То одно, то другое. А вы умеете как-то иначе?

Они обменялись взглядами, продолжая при этом краешком глаза следить за мной.

— А он весельчак.

— Да уж, с юмором у него все в порядке, — поддакнул второй.

Я начал медленно считать про себя. Резинового валика, оказывающего благодатное воздействие на расстроенные нервы, под рукой не было, а горячиться под дулом полицейского кольта не рекомендуется. Это только в кинофильмах выглядит проще простого: ловким движением фокусника обезоруживаешь противника, и в следующий миг подлый налетчик с заломленной за спину рукой испускает жалобные стоны. В жизни мне ни разу не доводилось наблюдать подобное. Зато я видел, как пуля из такого ствола впивалась человеку в живот.

— Чековая книжка в столе, в левом нижнем ящике. Оставьте пару долларов на обед, забирайте все, что сочтете ценным, только не тяните резину.

Тот, что стоял слева, двинул мне в поддых. Удар был неожиданным, и казалось, внутри у меня взорвалась бомба. Я сложился пополам, словно собрался повнимательнее изучить ботинки незваных гостей. Они оказались порядочными людьми — не стали разбивать коленом мою физиономию.

— Все, парень, пошутили, и хватит. Мы действительно из полиции. Городское управление Эмеральд-Сити, отдел расследования убийств.

Перед глазами у меня на мгновение мелькнул значок, словно каждый за версту и почти не глядя обязан узнавать полицейскую бляху. Впрочем, возможно, и в самом деле обязан?

Остатки сна окончательно слетели с меня.

— Кто-то записался в покойники?

Полицейский не ударил меня, лишь смерил взглядом, но взгляд этот не сулил ничего хорошего.

— Ну, давай одевайся, красавчик. Капитан ждать не любит.

Такое заявление сулило еще меньше хорошего. Капитана Виллиса я знал. Быть бы ему мелким карьеристом, если бы не редкое везение: он женился на дочери видного политика и стал крупномасштабным карьеристом, довольно быстро достигшим капитанского чина. Лет пятидесяти, тощий верзила с наружностью типичного язвенника и с головой, до смешного похожей на мяч для регби. По мнению многих, сходство было не только внешним. Я не любил капитана Виллиса, но, что гораздо хуже, он тоже не любил меня. В прошлом году при расследовании одного убийства мне удалось пощекотать его самолюбие, и он, конечно же, мне этого не простил.

— Бред собачий! — воскликнул я. — Уж не обвиняете ли вы меня в чем-то? — я направился к телефону. — Тогда нелишне поставить в известность моего адвоката.

Адвоката у меня не было, но полицейские-то об этом не знали. Тот, что повыше, преградил мне дорогу. Он уже успел спрятать пистолет в кобуру, и я секунду раздумывал, не воспользоваться ли случаем.

— В чем вас обвиняют, приятель? — переспросил он, и физиономию его скривила гнусная ухмылка. — Сущие пустяки. Всего лишь убийство, а если будете долго копаться, то добавим сопротивление властям при исполнении служебных обязанностей.

Он ждал, что я его ударю. Явно ждал этого, мерзавец, потому и оружие убрал. Трах-бах — и не придется со мной церемониться.

Мне сделалось страшно. Эти ребята всерьез намерены пришить мне какое-то убийство. Доказательств у них, конечно, нет, зато я подтвердил бы обвинение, вздумай дать деру. Пожалуй, и в самом деле не помешало бы обзавестись адвокатом.

— Говорите, капитан приглашает меня для беседы? — невинным тоном уточнил я.

Он молча кивнул.

— Чего же вы не сказали с самого начала? Сию минуту оденусь.

Полицейские мрачно наблюдали, как я надеваю штаны и рубаху. Прежде чем я успел напялить пиджак, злобный карлик подошел и мясистой лапой обшарил его. Извлек пистолет сорок пятого калибра и бросил на меня обличающий взгляд.

— Это что еще такое?

— Сувенир с воскресной распродажи, — ответил я.

— Забери пушку, — распорядился другой. — Вдруг да нам повезет, и у него не окажется разрешения на право ношения оружия или выяснится, что оно побывало в деле.

— Факт! — подтвердил карлик. — Из него недавно стреляли. В лаборатории это установят в два счета.

Парочка казалась даже забавной, так лихо они выдавали свой отрепетированный номер. Я оделся, и мы направились к выходу. У двери стоял какой-то мужчина, изучавший табличку с моим именем. Клиент, будь оно неладно! Неделями ждешь понапрасну, а теперь, когда появился шанс заполучить работу, тебя загребают в полицию. Краем глаза я увидел, как мужчина смотрит нам вслед, а затем мы втиснулись в лифт. Мерзкое было ощущение ехать впритирку с этими типами. Все в них вызывало у меня омерзение: и они сами, и их одежда, и их гнусные рожи, и показная уверенность в себе. Но особенно мерзко было сознавать, что они по указке сущего ничтожества разыгрывают тут из себя героев, в то время как человека лишили жизни, а убийца преспокойно разгуливает на свободе.