Олег Шмелев - Три черепахи - Повесть. Скатерть на траве - Роман

Четверо вернулись к скатерти-самобранке и продолжили застолье.

Никто не заметил, сколько прошло времени — может, минут двадцать, — но вдруг с той стороны, куда удалились Александр Антонович и Манюня, донесся громкий вскрик. Они прислушались, но все было тихо.

А еще минуты через две на тропинке появилась Манюня. Она была растеряна и дышала тяжело.

— Скорей, там Саша… — охрипшим голосом сказала она, подходя. — Ему плохо.

Вскочивший Виль потряс ее за плечи.

— Что с ним?

— Не знаю. Упал и не дышит, — ответила Манюня.

— Где он?

— Там, на пляже, у воды! — Ноги у Манюни неожиданно подкосились, и она мягко шлепнулась на траву.

— Черт, нажрется всегда как свинья, — в сердцах сказал Виль и с раздражением обернулся к Нине и Танюше: — Да помогите же вы ей!

Нина виновато развела руками:

— А что мы должны делать?

Но Танюша оказалась находчивее. Взяв из-под куста бутылку «Боржоми» и умело открыв ее, она прямо из Горлышка облила лицо Манюни. Та села на траве и долго терла глаза, тихо постанывая.

— Идти можешь? — спросил у нее Володя.

— Могу-у-у, — простонала Манюня.

— А где Славка? — не обращаясь ни к кому в отдельности, спросил Виль.

И, словно услышав его вопрос, на поляне, где стояли автомобили, появился Слава. Последние метры он преодолел бегом.

— Что случилось? — Он сразу оценил ситуацию. — Где этот старый алкоголик?

— Она говорит, — Виль кивнул на Манюню, — на пляже.

— А ну вставай, — приказал Слава.

Он взял ее под одну руку, Виль под другую, и вся компания поспешила к реке.

Манюня привела их на пляж, на то место, где Маленькая делала крутой изгиб.

На песке были отпечатки босых ног — их, впрочем, сразу затоптали так, что похоже стало, будто пляж перекопали лопатой. Но Александра Антоновича на этом пляже не оказалось.

— Ты уверена, что здесь? — спросил Слава.

Манюня показала пальцем в угол, где в пляж упиралась отвесная глиняная стена обрыва.

— Он тут лежал.

Долго они молчали, шестеро в купальных одеяниях, молчали, не глядя друг на друга, и за время этого молчания совершенно протрезвели.

Наконец Слава спросил у Манюни:

— Он плавать умеет?

— Откуда я знаю?! — визжащим голосом ответила она.

— Может, в лесу гуляет? — предположил Виль. — А может, она путает, может, он в другом месте лежит?

Они обшарили все пляжи, потом ходили по лесу и громко звали Александра Антоновича. Но он не откликался.

На этом кончилась сладкая сказка для взрослых. Начиналась горькая строгая проза.

Вернувшись к машинам, все быстро оделись. Виль, заткнув пробкой недопитую черную бутылку, отдал ее Нине. Из остальных бутылок вылил остатки на траву, побросал пустую посуду на скатерть, завязал скатерть углами крест-накрест со всем, что на ней было, и положил разноцветно промокший узел в багажник своего «Жигуленка», сказав Нине мимоходом: «Выбросим по пути».

Потом Слава велел женщинам садиться в машины, а Виля и Володю отозвал в сторону и спросил:

— Что будем делать?

— Надо заявлять в милицию, — сказал Виль.

— Это ясно. Кто будет заявлять?

— По-моему, женщин нечего мешать, — сказал Володя. — Пойдем втроем.

Слава сказал:

— Мне не с руки… Я же нездешний. Начнутся вопросы…

— Брось трепаться! — неожиданно взорвался Виль, и Слава сразу утерял вид законодателя.

— В чем я треплюсь?

— Тебя у нас каждая собака знает. Ты этому Перфильеву лучший друг… Ты его и сюда сам прирез… Чего ж юлишь?

Слава посмотрел на Виля в упор.

— Ладно. Тогда едем все.

Теперь настала очередь юлить Вилю.

— Не могу же я Нинку в милицию тащить…

— Верно, — поддержал его Володя.

— Что же предлагаете? — спросил Слава. — Как объясним? Мол, вчетвером мальчишник устроили? Кто поверит?

— Зачем? — возразил Виль. — Есть Маиюня. А у нее никого, одна бабка.

— Значит, всё на одну Манюню валим?

— Она с ним была. И она же его последняя видела. Это важно, — со значением уточнил Виль.

Слава немного подумал, опустив голову.

— Ну что ж, пусть будет так.

Виль сел за баранку в синий автомобиль, Володя — в гороховый, Слава — в белый, на котором был московский номер. В таком порядке они и тронулись.

Слава посмотрел на притихшую Манюню-Машу, сидевшую рядом.

— Проверь, есть там деньги? Все равно пропадут.

Он имел в виду одежду Александра Антоновича — синий пиджак и серые брюки, лежавшие под рубахой на заднем сиденье. Манюня перегнулась, взяла пиджак.

В левом внутреннем кармане она нашла служебное удостоверение, расческу в чехольчике из тисненой кожи и блокнот в переплете из зеленого сафьяна. В блокноте между страницами лежала пачка новеньких пятидесятирублевок.