Владимир Першанин: Мы умрем в один день [сборник]

Черных мнет в ладони плотный резиновый шарик. Он светловолосый, с аккуратными рыжими усами, которые ему совсем не идут. Черных недавно получил старшего лейтенанта, а его очередное увлечение — каратэ, поэтому он тренирует кисти рук. Весной Черных занимался ушу. Ходил в какую-то платную секцию. Сейчас вспоминает с пренебрежением:

— Вытыкиваются! Ужимки да поклоны. Каратэ — это вещь!

Надолго его не хватает. Увлечения у него меняются едва ли не каждый месяц, но оперативник он хороший, настырный.

В сейфе Ольхова карточка на каждую кражу. Записаны люди, заходившие в эти или соседние квартиры перед кражами. Почтальоны, слесари, просто знакомые. Их довольно много, в том числе и женщины. Часть людей опрошена, других предстояло искать.

— Слушай, Витя, мать Куртенкова про Игоря что-нибудь говорила Ольхову?

Черных перелистал заполненные бланки объяснений.

— Нет.

— Значит, надо опять проверять всех его приятелей. Понимаешь, что получается: жил-был Куртенок, с пятнадцати лет на учете в инспекции по делам несовершеннолетних, дрался, мопеды угонял, потом с год назад вдруг завязывает, бросает свою прежнюю братию, ведет себя тихо-скромно, а потом вдруг выплывают квартирные кражи, одна другой хлеще. Слушай, — вспоминает Сергеев, — ведь у Ольхова что-то могло быть отмечено в записной книжке.

Но записной книжки среди вещей Ольхова не нашли. Хотя сам Сергеев видел, что иногда на планерках Ольхов делал какие-то записи в маленьком зеленом блокноте. Впрочем, он мог его уничтожить, когда решил покончить счеты с жизнью. Там наверняка были адреса, телефоны знакомых, и Ольхов не мог не знать, что после его смерти их будут опрашивать. В рабочей тетради Ольхова, которую он вел, как и все другие оперативники, никаких упоминаний про скуластого и ту женщину нет. Есть несколько записей по Васину и избитым парням, отмечены вызовы свидетелей. Видимо, когда затянулись сроки, Ольхов взялся усиленно наверстывать дело по телесным повреждениям.

— Слушай, Витя, сядь, — пробурчал Сергеев, — в глазах от твоей беготни рябит! В общем, сегодня и завтра опрашивай прежнюю компанию Куртенкова.

— Понятно. Только ты поторопи Голубева, пусть тоже помогает, чего он там копается с Васиным? Подумаешь, один другому морду набил, развели волынку на три месяца.

Кто же такой этот Игорь? К концу следующего дня Сергеев понял, что он наверняка не из местных. Или, по крайней мере, никогда не попадал в поле зрения уголовного розыска. На начинающего тоже не похож, слишком осторожно и умело совершаются кражи. Похищенные вещи в городе не всплывают, их реализуют в другом месте, возможно, в соседних областях. Что про него известно? Несколько общих примет, возраст от 25 до 30 лет, имеет жену или подругу, у которой весной родился ребенок. Не густо! Черных вместе с Кузиным, начальником паспортного отдела, сделали выборку на всех Игорей. Десятка два, подходящих по возрасту и приметам, проверили, но пока никаких результатов. Впрочем, Игорь, который был нужен им, мог жить и без прописки или приезжать сюда из другого города.

Куртенок упорно молчал. В камере вел себя нагло, успел подраться и попасть в карцер за то, что пытался отобрать у сокамерника свитер. Его побаивались. Жилистый и цепкий, как кошка, он кидался на любого, кто ему не нравился. Бил головой, ногами, вцепившись пальцами в волосы. Намекал, что на воле имеет крепких покровителей, которые всегда готовы прийти на помощь. Недавно мать принесла передачу.

Передача богатая: копченая колбаса, сало, индийский чай, сигареты.

— Виктор, надо идти к матери Куртенка, — сказал Сергеев.

— Продукты покупала не она.

Матери Куртенкова за сорок. Светло-рыжие волосы мелко завиты. Возле носа проступающая паутина фиолетовых склеротических жилок — она крепко попивает.

Сергеев знал ее давно. Раньше часто вызывали в инспекцию по делам несовершеннолетних, потом оставили в покое — поняли, что от нее не дождешься никакого положительного влияния на сына. Скорее наоборот. Была Анна Куртенкова бабой мягкой и слезливой. Не отказывала никому, и постоянно толклась в ее квартире пьющая братия. Бывало, кто приживался на месяц-другой, потом исчезал, уступая место следующему жениху. Так и шло уже много лет. Дочь Куртенковой почти постоянно находилась в интернате для умственно отсталых детей. Раза два Сергеев встречал ее на улице вместе с матерью. Долговязый подросток с подвернутой головой и невнятной быстрой речью, похожей на птичье бормотанье.