Чарльз Вильямс - Мертвый штиль - Женщина из захолустья. Дядюшка Сагамор и его девочки. Мертвый штиль

— Что же это за двадцатка? — спросил он.

— Не знаю. Но она чертовски «горячая».

— Да уж. Вы не смогли бы устроить больший переполох, даже если бы в качестве депозита подсунули бомбу с часовым механизмом.

— Наверное, она из выкупных денег, — предположил я, — или же была украдена при ограблении банка. Да мало ли что.

Отис повернулся, намереваясь вернуться к себе в мастерскую.

— Классной торговлей мы здесь занимаемся. Клиенты по высшему разряду. Как вы думаете, может, мне следует начать носить в петлице красную гвоздику в знак принадлежности к мафии?

Как только он скрылся в мастерской и принялся за работу, я вернулся в офис, уселся за стол и вытащил из бумажника свою двадцатку, потянувшись при этом за блокнотом, где был записан номер. Номера на обоих банкнотах были не только очень близки, но еще и следовали друг за другом. Один заканчивался цифрами «23», другой — «24».

Я перевернул двадцатку, изучая пятно, и ощутил сильное возбуждение. И на моей двадцатке пятно было того же размера и на том же самом месте. Видимо, банкноты находились в одной пачке, когда эта красящая субстанция — не важно, что именно, — была пролита на них.

Я послюнявил палец и потер им по пятну. На пальце остался след чего-то коричневатого.

Высохшая кровь? Весьма драматично, но неправдоподобно. Кровь более темного цвета, и ее надо было бы соскребать. Это просто пятно. Но как оно сюда попало? Отметка не столь уж бросалась в глаза, однако и на другой двадцатке оказалась точно такая же.

Это могла быть ржавчина, обычная окись железа, попавшая при соприкосновении со ржавым металлом. Раз уж пятна были столь незначительными, значит, они оказались на двадцатках еще до того, как деньги попали в руки подозреваемого. А посему напрашивалось предположение — уж не хранились ли банкноты какое-то время в металлическом контейнере в сыром месте?

Я закурил сигарету и откинулся на спинку кресла. Нет, все это чушь собачья. Сама мысль о том, что Хайг имеет к этому хоть какое-то отношение, была бы просто-напросто смехотворна, если бы не тот факт, что его фотокарточка фигурировала среди прочих. Что и говорить, настоящая головоломка, с какой стороны ни подойди! И еще более восхитительной ее делало то обстоятельство, что Хайг словно бы исчез с лица земли, прихватив с собой сто шестьдесят восемь тысяч долларов.

Мне нужен был предлог, и за десять минут до закрытия магазина он представился как по заказу. Двое рыбаков тормознули возле нас по пути в Санпорт. У них было семь окуней, самый маленький из которых весил фунта три.

— Где? — сразу же спросил я.

— На озере Самнер.

— На живца? Или глушили гранатами?

— Спиннингом. На блесну.

— Хватит заливать, — бросил я. — Это в августе-то?

— Сущая правда, — уверили ребята. — Мы нашли подземный ключ. Вода там настолько холодная…

Тем временем вышел и Отис. Он окинул рыбу обреченным взглядом и перевел его на меня:

— Как долго вы будете отсутствовать?

— Где именно? — вопросом на вопрос ответил я.

— Увы и ах, — произнес он заупокойным голосом.

Озеро Самнер подходило как нельзя лучше, ибо находилось за девяносто миль отсюда.

— Ну раз ты так настаиваешь… Только ради тебя я брошу все и отправлюсь на рыбалку.

— Вы хотите, чтобы и Пит помогал мне?

Пит был его сын. Во время летних каникул он иногда подрабатывал в магазине.

— Конечно, — уверил я и, прошествовав в мастерскую, подобрал себе приличный лодочный мотор мощностью в три лошадиные силы. Я отнес его в свой фургон, где пристроил в задней части салона вместе с канистрой горючего к нему. Затем мы закрыли магазин.

— Вернусь в ночь на вторник или в среду, — пообещал я. — Смотри в оба. Если появится еще одна двадцатка из той серии, сразу же звони в Санпорт. ФБР хочет, чтобы мы вели для них наблюдение. Вот тебе номер одной из купюр.

Я покатил домой. Загоняя фургон на дорожку под дубами, я увидел в гараже «крайслер» Джессики. Стало быть, она уже дома и наверняка вне себя из-за того, что я так непочтительно отнесся к мистеру Селби. «Значит, конец перемирию», — подумалось мне.

Джессика, одетая в какую-то легкую вязаную хламиду, была на кухне, выписывала чек для Рибы за ее работу по дому в течение этого дня. Мне показалось это довольно странным: она, правда, никогда не носила чересчур облегающих одеяний, но при этом не создавалось впечатления, что под ними скрывается примерная ученица колледжа, плоская как доска. Наверное, среди моих предков каким-то образом затесался турок, поэтому я излишне чувствителен к пышным формам и исходящим от них волнам материнской нежности. Она успела побывать в парикмахерской, и ее волосы были уложены и блестели, словно полированный хром. Широкое лицо с полноватым ртом несло на себе печать чисто женской сварливости — и это последнее полностью соответствовало действительности.