Питер Чейни - Со второй попытки

Эллерден встал.

— Ну, если вы узнаете что-то определенное, сообщите мне.

— Непременно.

Он попрощался со мной и ушел.

Я спустился на пляж, взял тент и отправился купаться. Поплавав некоторое время, я обнаружил, что движения уже не причиняют такую боль желудку.

Я вернулся в отель в 12 часов и успел выпить виски в баре, когда позвонил Финни.

— Ну, я увиделся с ней, — сказал он

— Ты проделал все аккуратно? — спросил я, — она ничего не заподозрила?

— Нет, все чисто.

— Расскажи, что ты узнал.

— Дело обстоит так: она хорошо помнит этот день. Ей нужно было поехать к подруге в Ньютон-Эббот, но она не могла этого сделать без очков. Рано утром ей позвонил оптик и сказал, что очки готовы. На приеме он посоветовал ей сходить к глазному врачу. Она сразу же отправилась вместе с приятельницей к своему постоянному врачу, который осмотрел ее и сказал, что нужно немедленно лечь в больницу, так как обнаружил быстро прогрессирующую глаукому. Он позвонил в больницу в Эксетер и договорился о том, чтобы ее приняли на следующий день.

— А дальше?

— Приятельница вернулась вместе с ней в дом Эллерденов. Днем позже она зашла за ней, и они вместе поехали в Ньютон-Эббот.

— Вместе? Это точно?

— Совершенно точно, — уверил меня Финни.

— Хорошо.

— И это все, что ты хотел знать? — спросил он удивленно.

— Да.

— А что мне теперь делать?

— До вечера можешь располагать своим временем. Я свяжусь с тобой часов в восемь или позвоню завтра.

Повесив трубку, я вернулся в бар, взял виски и сел в углу, откуда мне была видна набережная.

Я думал о том, что передо мной в расследовании открыты два пути: я могу вести дело потихоньку, дожидаясь решительных событий, или могу сам начать сражение. Некоторым нравится девиз «Если сомневаешься, лучше не делай ничего». Может быть, он и хорош в отдельных случаях, но слишком пассивен. Я пришел к выводу, что в данный момент он мне не подходит.

Какого черта! Если это будет неприятное дело, сыграем грубо и покончим с ним.

Я попросил телефонистку соединить меня с Трединор-Маунт и, когда она это сделала, попросил позвать мистера Трединора.

Было три часа, когда я остановил машину около железных ворот, ведущих в Трединор-Маунт. День был чудесный. Стояла особая тишина, которую подчеркивали сельские запахи, далеко разносившиеся в летнем воздухе.

Я вышел из машины и пошел к дому по подъездной аллее, окаймленной деревьями. Дом был наполовину бревенчатый, хранивший аромат подлинной старины. Около него стоял амбар и другие хозяйственные постройки. За домом был цветник, а дальше, насколько видел глаз, расстилались хлебные поля. Я позвонил у двери, и меня проводили в библиотеку.

Юстас Трединор выглядел почти таким, каким я представлял его себе. Он был в бриджах и сапогах для верховой езды, ворот шерстяной рубашки был расстегнут и открывал крепкую шею. У него было загорелое худощавое лицо и иссиня-черные волосы. Я обратил внимание на его руки — загорелые с длинными пальцами. Но больше всего меня поразили его глаза — глубоко посаженные, черные и проницательные. Однако у рта и в уголках глаз были тонкие морщинки, говорившие о добродушии.

Я подумал, что Юстас Трединор может быть при желании и беспощадным, и великодушным человеком. Он наверняка имеет сложившиеся взгляды на жизнь, и не так-то легко заставить его изменить их.

— Добрый день, — сказал Трединор. — Насколько я понял, у вас ко мне важное дело. Чем могу быть полезен?

— Пока еще не знаю, Трединор. Посмотрим.

Он удивленно поднял брови и слегка улыбнулся.

— Не совсем понимаю, что означает этот тон. Не хотите ли присесть?

Я сел в одно из больших кресел у камина, а он за свой письменный стол.

— Мне очень жаль, что мой тон показался вам неприятным. Но, может быть, это даже к лучшему, потому что у меня к вам не очень приятное дело. Так что я поскорее изложу его вам, а потом посмотрим, как вы к нему отнесетесь и какую займете позицию.

Он снова улыбнулся.

— Значит, я должен буду занять какую-то позицию?

— Да, придется.

Он открыл ящик стола, достал коробку сигарет и предложил мне закурить. Я взял сигарету.

— Меня зовут Николас Гейл, — я работаю в детективном агентстве Линнана и приехал сюда по просьбе Джона Эллердена расследовать дело по поводу заметки в газете. Вас это удивляет?

Трединор немного подумал.

— Нет, не удивляет, — ответил он. — Я знаю Джона Эллердена. Он очень педантичный человек. Мне вполне понятны его чувства.