Александр Бородыня - Эмблема печали

— Расшифровать можно? — спросил студент в халате.

— Машина не потянет, боюсь, — вздохнул Алексей. — Впрочем, вокскодер дешевенький, можно попробовать!

Прошло не более пятнадцати минут, а Алексею уже удалось справиться с расшифровкой. Он торжественно поманил Пашу пальцем и, щелкнув клавишей, запустил полностью раскодированную запись. Пропали только несколько первых слов.

— Давай их кончать, Вахтанг, — загудел из динамика голос с акцентом. — Деньги никакие, тьфу. Но если мы их не потрогаем, кто нас уважать будет? Кто с нами работать будет? У меня здесь человек восемь. Если скажешь, я их завод с асфальтом сровняю.

— Погоди! — отозвался другой голос с акцентом. — Ты прав, Жора, но если они дадут товар. Лучше товар. Нас ждут, не забудь об этом… Если не будет поставки, потеряем рынок. Потряси студентов. Не убивай, заставь их работать. Это важнее! Пугни, но не убивай, по крайней мере всех.

Паша слушал молча, он даже не присел, стоял, держась рукой за спинку кресла, и лицо его казалось очень напряженным.

— Слышал? — выключая запись, спросил Алексей.

Паша отпустил спинку кресла и потер нервно ладони, вероятно, это было его привычкой в минуты сильного возбуждения.

— Я так понял, можно попробовать задурить им голову. Если мы сейчас твердо пообещаем им изготовить партию, скажем, в течение недели, то все, может, еще и обойдется? — сказал Паша. — За неделю мы успеем переправить куда-нибудь оборудование и откажемся от аренды…

Он вопросительно посмотрел на Алексея.

— Я не думаю, у меня создалось впечатление, что это только отмазка. Могли бы они и подождать пару дней. Просто вы со своим пролетарским рвением лишнее колесо в их телеге. В любом случае вас попробуют убрать.

— Есть еще вариант, — сказал Паша. — Можно просто быстро всем уйти отсюда. В этом случае мы, конечно, теряем все, что уже наработали, но патенты-то при нас остаются, будет с чего начать на новом месте. — Он с вопросом смотрел на Алексея. — Как ты считаешь, а если нам всем просто бежать?

— Найдут! — сказал Алексей. — От них не спрячешься.

— Конечно… — Паша опять потер ладонь о ладонь так, будто сильно замерз. — И работу жалко бросать. И нас найдут, и аппаратуру они перекалечат. Мы с Лютиком такую штуку здесь смонтировали, не поверишь!..

— Я в курсе, чем вы здесь занимаетесь, кроме изготовления героина, — сказал Алексей. — Но лично я считаю, что чистая наука значительно опаснее для человечества, чем даже самые изощренные наркотики.

Паутинка, чуть-чуть тлеющая за большим стеклом цехового прожектора, постепенно накалялась, она покраснела, и красный цвет ее с краев постепенно переходил в сверкающую белизну. Лютик прикрыл ладонью глаза, прожектор наполнил цех светом, зажужжали какие-то краны, мощно зашипели подключенные газовые трубки.

— Дали все-таки электричество, бюрократы, — сказал он и засунул в карман халата авторучку, которой перед тем, напрягая глаза, переписывал в блокнотик показания полуослепших приборов. Блокнотик он сунул в карман. — Не зря я с ними скандалил!

В синих глазах Марины блеснула ухмылка.

— Ты ведь у нас ничего зря не делаешь?

Они стояли рядом, скрытые от глаз остальных зачехленной в брезент производственной махиной, и Лютик позволил себе осторожно прикоснуться к руке Марины. Со стороны они выглядели комично, он знал это. Опасаясь пройти с этой девушкой, которая на две головы выше его, по улице, Лютик привел ее сюда, в цех. Он добился даже того, чтобы Марину включили в список при разделе премии, ей теперь полагалось два процента, и все это лишь для того, чтобы иногда вот так можно было, на одну секунду оказавшись рядом, ощутить ее дыхание, заглянуть в издевающиеся синие глаза, прикоснуться к руке.

— Гений ты наш! — сказала Марина, поворачивая один из кранов. — Что бы мы без тебя делали?

В голосе ее также была ирония. Стрелочка на манометре колыхнулась. Давление росло.

— Все равно придется консервировать процесс, — сказал Лютик.

— По-моему, у них проблемы, — Марина показала глазами через зал, где у компьютера стояли длинный директор и этот длинноволосый, утром приехавший из Москвы. Длинноволосого звали Алексей, а его подругу Лида, больше Марине узнать ничего не удалось, и это немного раздражало. Девушка поворачивалась в кресле. Длинноволосый, склоняясь к компьютеру, долго рассказывал что-то, но на таком расстоянии за общим шумом слов было не разобрать.

Марина глянула на манометр, одна из стрелочек пошла вправо. Давление увеличивалось. Лютик тоскливо поморщился и нажатием рубильника прекратил процесс.