Александр Бородыня - Эмблема печали

— Хочу!

Удар по голове был несильный, он не видел, кто его ударил. Только в последнюю минуту услышал короткий шорох за спиной. Человек вышел из жилого подъезда и сразу ударил. Ощутив тупую боль в затылке и одновременно слабость в ногах, Лютик хотел повернуться. Перед глазами наслоился мрак. Но он еще услышал, и это было хуже удара по голове.

— Спасибо, — сказал рядом, где-то над ним, голос Марины. — Надоел сопляк, сил больше нет.

Небольшой, по виду очень тяжелый микроавтобус никак не напоминал привычный глазу Пращука «автозак». Больше он походил на какую-то машину-лабораторию. Но черная «Волга» с двумя длинными торчащими антеннами и зеркальными стеклами места для сомнения не оставляла. Пращук стоял во дворе и, разминая затекшие плечи, курил. Пошли уже вторые сутки без сна, и ему было теперь наплевать даже на ФСК. Пусть делают что хотят, через полчаса он сменится и пойдет домой даже в том случае, если эти пижоны захотят зачем-нибудь подпалить отделение с четырех концов или найдут в конфискованных вещах пластиковую бомбу. Все равно, как только явится смена, он отваливает.

На металлическом белом боку микроавтобуса была какая-то надпись латинскими черными буквами. Латинского алфавита Пращук не знал, поэтому прочесть не смог. «Волга» остановилась, хлопнули дверцы сразу с двух сторон, и из машины вышли четверо. Все четверо в черных штатских костюмах, все четверо при галстуках. Правда, белоснежная рубашка под галстуком верзилы, без единого слова отпихнувшего Пращука, как-то странно топорщилась.

«Низколобая сволочь!.. Сволочь… — подумал лениво Пращук, последовав за прибывшими внутрь отделения и разглядывая коротко стриженный затылок замыкающего. — Бронежилет под пиджак надел, а руку все равно на кобуре держит… Хотя у него кобура-то, наверное, под мышкой… Почему же он там руку держит?»

Дежурный дремал за своим стеклом, положив блестящую голову на сложенные руки. Слышались размеренные шаги внутри одной из камер, храп из другой. Поскольку драка в «Колумбе» обошлась только материальным ущербом и телесными повреждениями, без жертв — только пара сломанных ребер, несколько разбитых носов и один обгоревший со спины солист, — дело не обещало быть особо утомительным. За неделю до разгрома «Колумб» был застрахован, и администрация намеревалась содрать всю сумму убытка с какой-то крупной страховой компании. Вот пусть страховая компания и определяет виновников.

К половине седьмого утра в отделении было не протолкнуться, основную активность проявляли женщины. Частично привезенные на автобусах, частично явившиеся сюда в поисках своих похмельных мужей, они подняли такой гвалт, что Валентин Афиногенович в какой-то момент не выдержал и заперся в своем кабинете.

— Дежурный! — воспользовавшись внутренним телефоном, попросил он. — Гони их всех в шею! Перепиши паспортные данные и гони!

— Понял! Гнать всех в шею! — глухо отозвался дежурный. — Сделаем!

Он успел еще раз полить голову холодной водой, и в глаза ему текло с волос. Капли падали на листы протокола и портили их. Но к моменту приезда группы из ФСК все испорченные листки уже были сложены в папку.

К семи часам утра в отделении стало совсем тихо. Толпа схлынула, остались только задержанные накануне, но они еще дремали, утомленные ночным концертом. Только убийца в отдельной камере, долгое время не проявлявший никакой активности, ходил из угла в угол и болезненно громко сопел.

— Гости! Гости у нас… — осторожно кашлянув, сказал Пращук и постучал тихонечко в дверь кабинета. — Валентин Афиногенович, из ФСК группа. Уже приехала!

Развернутое удостоверение, всунутое под нос дежурному, так перепугало неожиданно разбуженного, уставшего человека, что он не только не смог сразу подняться со стула, он даже не смог ничего членораздельного произнести, только зачем-то, как был — сидя, отдал честь и, дотянувшись второй рукой, схватил и нахлобучил на мокрую голову фуражку.

— Мы забираем гражданина Зуднева, Константина Ашотовича, — сказал оперативник в черном костюме, продемонстрировавший свое удостоверение. В отличие от остальных узколобых, высоченных и широкоплечих парней, он был среднего, даже скорее небольшого роста.

Запел вызов на пульте:

— Милиция! — сказал в микрофон дежурный, почему-то кивая на дверь женской камеры.

— Московский ОМОН беспокоит, майор Красин, — раздалось из микрофона.

— Слушаю вас!

— Неувязочка получилась у нас с железнодорожной милицией. Мы вчера в поезде взяли бандита, так его почему-то к вам отвезли…