Александр Бородыня - Эмблема печали

— Значит, нужно сделать героин?

— Поздно, — отозвался длинный. — Мы слишком далеко зашли… Кроме того, для этого также нужно время, а ждать эти сволочи не хотят.

— Юные гении, — ехидно сказал Алексей. — Движители науки. — Он указал на длинного: — Паша Новиков — отличный химик, без пяти минут лауреат премии Крамера. Наивный, как ребенок. Второй год предлагаю им свою материальную помощь, и второй год эти гордецы отказываются. Видишь, — он опять показал на экран, — теперь возникла реальная угроза их жизни. Перестреляют же, как кроликов, из-за ерунды!

— Я все поняла, — сказала Лида жестко. — Пожалуйста, сформулируй поточнее, что я должна вспомнить?

Длинный сложил на груди руки, лицо его покрылось красными пятнами, вероятно невротического характера.

— Может быть, действительно, — сказал он. — Может быть, вы что-нибудь вспомните.

— Я не понимаю, — сказала Лида. — Если речь идет о пакетике с героином, то, кажется, его проводник в унитаз спустил.

В разговоре образовалась неприятная пауза. Длинный Паша глянул на Алексея и неуверенно предложил:

— Скажи ей.

Лида повернулась к Алексею.

— Я предполагаю, что кроме героина в том же вагоне провозили очень сильный химический наркотик. Но это только предположение. Доказательств у меня нет. — Он взял Лиду за руку. — Этот химический препарат должен был находиться в том купе, где ты ехала!

— И вы хотите найти его и отдать взамен героина? — спросила Лида, выдергивая свои пальцы из руки Алексея.

— Если найдем.

— Как выглядит этот препарат?

— Химическое соединение объемом кубиков пятьдесят-шестьдесят. Это может быть ампула… Но этот препарат можно растворить в чем угодно, в любой жидкости, и ни одна таможня не заметит. В обычной практике его вводят в апельсины или ананасы. Я думал, он в арбузе. Я специально зашел в твое купе, когда нас освободили, но ты же помнишь, там были только арбузные корки.

Марина, удалившись в другой конец зала, судя по звуку, один за другим открывала какие-то металлические шкафы. Эхо повторяло звякающие одинаковые щелчки. Алексей, склонившись к доске компьютера, пробежал по клавиатуре пальцами. Цифры исчезли с экрана, и на нем вспыхнуло одно большое слово: «ВСПОМНИ».

— Хорошо! — сказала Лида. — Если ты, конечно, обещаешь не называть меня больше малышом. Честное слово, противно. Кое-что я помню. — Оба, и длинный Паша, и Алексей, повернулись к ней. — Я, конечно, точно не знаю, это довольно глупо. Но все равно больше ничего в голову не лезет. На вокзале в Москве я видела, как этот Петр Петрович обменял свой кейс на авоську с арбузами. Да съели его, съели ваш арбуз, я корки потом видела!

— Погоди! Лидка, сколько было арбузов? — спросил Алексей и вдруг, ухватив Лиду за плечо, резко повернул кресло.

— Два.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Второй остался лежать под полкой. Когда мы уходили из вагона, он был все еще там, совершенно целенький.

— Значит, существует вероятность, что препарат все еще находится в вагоне, — сказал Алексей. — Оставленный арбуз могли не тронуть. И если его не сожрали менты, вряд ли кому-то из них пришло в голову приобщить арбуз к делу о наркотиках в виде вещественного доказательства. Если его не унесла уборщица…

— Если арбуз кто-нибудь не прихватил с собой, просто так, хотел освежиться после драки… — язвительно продолжил за него длинный директор. — Если вообще этот вагон не катится себе, набитый пассажирами, дальше на юг…

В цехе происходило какое-то движение. Шаги, негромкие голоса, шипение вытекающего газа. Запахло чем-то кислым. В отдалении с лязгом прикрыли железную дверь.

— Отсрочка возможна? — не отрываясь от клавиатуры компьютера, спросил Алексей.

— Нет, — сказал длинный Паша. — Они почему-то уверены, что наркотики здесь, на заводе. Обещали, если мы не продадим им следующую партию товара, всех перестреляют. Конкурентов боятся. Думают, что мы крутим, что нас другие купили. Для них наши действия нелогичны, они в них поверить не могут, у них в голове не укладывается. Другой мир, другая логика.

— А если попробовать потянуть время?

— Бесполезно, потянули уже… Они нам не доверяют.

— Может, все-таки сделаем еще партию?

— Нет сырья. Да и времени тоже нет.

— Ну и вляпались же вы, — сказал Алексей.

— А сколько нужно денег? — спросила Лида.

— Триста тысяч.

— Не слабо! А почему так много-то?

— По-моему, они и не рассчитывают на то, что мы заплатим, они хотят заставить нас работать дальше. Но если бы было чем заплатить, то, может быть, мы хотя бы выиграли время. В общем, деньги были, — Паша вздохнул, — но мы их все ухлопали на оборудование.